Глава 8
МЕРТВОЕ ОЗЕРО
Через пять минут сумасшедшей гонки машина выскочила к озеру и помчалась по его пустынному берегу. Никого из людей поблизости не было – всех эвакуировали из-за инопланетной напасти. Капризная осенняя погода между тем уже успела затянуть теплое пока солнышко, и в озере отражалась лишь пелена грязно-серых, безотрадных облаков. Ветерок проводил по озерной глади полоски ряби – по всему было видно, что надо ждать дождя. Впрочем, до погоды нашим героям сейчас не было никакого дела. Машина, сумевшая прилично оторваться от преследователей, влетела в скромную деревушку, примечательным в которой было лишь то, что она стояла на берегу водоема. А значит, в ней наверняка – в это верили все трое выживших в схватке с Царицей-телепаткой – можно было обнаружить катер. Володя заметил, какой выразительный взгляд бросила королева на стекающие по лобовому стеклу автомобиля мозги шофера, убитого Ринатом. “Разглядела ведь, стерва, – подумалось Володе, – проголодалась, видно”. И в то же время было в царице этой нечто... аристократическое, что ли, несмотря на ее червеобразность “Как бы она меня теперь не зомбировала”, – забеспокоился Володя и, от греха подальше, накинул на червя мешок, защищающий от оттенков чарующего взгляда. Зубцов тормознул машину, чуть не въехав на ней в воду, – у самодельной пристани стоял небольшой, белый с красной продольной полосой катерок. Владимир с Лайной схватили упругое тело царицы, которая сейчас, видимо, утомившись поездкой, безвольно затихла, и залезли в катер со своей ношей. На дне кораблика валялись высохшие давно рыболовные сети, и Лайна с удовольствием обмотала червя еще и ими – она испытывала брезгливую ненависть к пленнице, а то, что та, несмотря на свою уродливость, еще и ухитрялась быть сексуальной, лишь усиливало омерзение. Плохо было другое – катер был привязан толстым железным тросом, скрепленным массивным замком. Разумеется, препятствие было бы устранимым, имейся в их распоряжении хотя бы минут двадцать времени – однако тишина, обычная в природе перед близким дождем, нынче была обманчивой – пройдет не более двух минут, и тут появятся целые полчища космической саранчи, умевшей выслеживать добычу не хуже собак. У Володи, впрочем, оставалась слабая надежда, что те сейчас, быть может, сбились со следа, однако Лайна, с тоской наблюдавшая за попытками Владимира отцепить трос от пристани или от кормы, сказала:
– Сейчас они будут здесь. Понимаете, Владимир, они ее чувствуют. У нас не более минуты.
Зубцов, кажется, замешкался в машине, но когда, полковник вышел на пристань, Володя увидел, что времени он даром не терял – на плече его висели два автомата и гранатомет, в руках же он держал пулемет, который ухитрился открутить со дна машины за рекордно короткие сроки. Оценив Володину проблему с замком, он лишь коротко бросил:
– Посторонись-ка! – и очередью из пулемета, вздыбившей воду за кормой фонтанами брызг, превратил замок в подобие черной изжеванной жвачки, а затем сшиб его останки носком ботинка.
Запрыгнув в заходившее ходуном от неожиданной тяжести суденышко, Зубцов что-то сделал с зажиганием, и мотор завелся. Катер не спеша отчалил от берега, набирая скорость. Володя окинул взглядом деревеньку – казалось немыслимым, что сейчас она вся наполнится откормленными космическими саранчуками, так мирно и обыденно выглядели будто сегодня покинутые домики с фруктовыми деревьями за жиденькими заборами, и не верилось даже, что в армейском фургончике, оставленном на берегу, лежали три мертвых тела. Внезапно Владимир увидел, как на крышу ближайшего к воде двухэтажного строения вспрыгнул, как черный петух из шизофренического сна, лошадиный сквирл. В бессильной злобе вытянув свою палеонтологическую шею в сторону лодки, он издал пронзительный крик. Когда же рядом с ним грузно грохнулся другой экземпляр, крыша, не выдержав, обвалилась. Сквирлы же, со своей великолепной реакцией, не провалились внутрь, а с тяжелой грацией скакнули вниз. Первый сквирл встал у воды, и Лайна, нажав на гашетку пулемета, дала по нему очередь. Орудие не было фиксировано, и потому, пока Лайна привыкала к его мощной отдаче, оно дало по воде кривую дорожку всплесков от катера до берега. Наконец гребень брызг уперся в сквирла, и бронированные пули искрошили костяной череп чудища. Оно, завалившись на передние ноги, рухнуло в воду. Тем временем на берег прибыли основные силы сквирлов. Катер был уже на приличном расстоянии от суши, но даже сквозь шум мотора слышны были звуки проламываемого железа. Это твари расправлялись с оставленным фургоном. Владимир увидел, как одно из чудищ высоко подкинуло чье-то тело, а два других в прыжке сомкнули на нем лезвия своих зубов и разодрали его надвое. Кто это был? Ринат? Шамиль? Катер был слишком далеко, чтобы можно было сказать с уверенностью. А вот то, что родственникам погибших ребят и в цинковых гробах будет отправить нечего, представлялось очевидным. Лайна сорвала с царицы мешок, однако та, будто чувствуя опасность от воды для своего племени, лежала молча. Тогда инструктор выхватила нож левой рукой – правая у нее с трудом двигалась после ранения, и девушка чувствовала, что крови ей под куртку натекло порядком, – всадила его острие в основание тела царицы, злобно процедив сквозь зубы:
– Кричи, сука, ирни ма-а-анс тор, арзи!
Владимир понял, что концовка была подобна началу фразы, но на языке Силлура. Выразительные, золотистые глаза червя подернула поволока боли, и царица непроизвольно вскрикнула, подобно кряканью утки,
– Заглуши мотор! – крикнула Лайна Зубцову, и полковник отключил двигатель, так что с берега стали доноситься негромкие звуки, издаваемые сквирлами. Инструктор с огонечками мстительной радости в глазах провернула нож в ране, ввинтив его вглубь. Вместе с тошнотворным запахом из вспоротого тела царицы потекла, пульсируя, белесая, молочного вида жидкость. Королева сквирлов выпучила глаза и закричала пронзительно и отчаянно – в крике этом было столько осязаемой почти, невыносимой боли, что у всех троих, сидевших в катере, даже мурашки пробежали, хотя каждый из них повидал немало и к гадине этой, которую сейчас мучила Лайна, не испытывал ни малейшего сочувствия. Что уж говорить о сквирлах – от этого последнего стона те чудовища, что в нерешительности толпились на берегу, ступили в воду и пошли. Сперва они погрузились по основание своих суставчатых лап, потом поплыли. – А ведь они умеют плавать! – в изумлении воскликнула Лайна.
Володе не понравился ее тон – выходило, что она знает о космической саранче далеко не все. А лавину бронированных черных тел, рассекающих грудью воду, казалось, было не остановить – они не только успешно преодолевали водную преграду, но и делали это умело и стремительно, словно это и не сквирлы были, а какие-то крокодилы. Это сравнение напрашивалось первым – твари плыли, вытянув шеи, так что морда их была наполовину утоплена в воду, а узкие черные гребни спин, выступавшие наружу, также могли бы сойти за спины исполинских рептилий, вот только хвостов не было видно.
– Кричи, стерва, дрянь, кричи! – прошептала Лайка бледными, бескровными губами и режущим движением вспорола покровы царицы на ладонь в длину.
Королева от нестерпимой боли прикрыла глаза веками, обрамленными настоящими длинными ресницами, и пронзительно застонала, а когда Лайна вновь крутанула нож, впрочем, следя за тем, чтобы он не ушел в тело слишком глубоко, издала долгий, невыносимый – плакать хотелось, слушая, – звенящий крик, эхом вернувшийся к катеру, уже когда пленница обессилено затихла. Владимир увидел, как из закрытых глаз царицы текут слезы. Она действительно плакала навзрыд, сначала беззвучно, а затем по-женски всхлипывая. Сходство с плачущей женщиной было столь поразительным, что Владимир сознательно вызвал в памяти Рината, Шамиля, Ваньку Самойлова, загубленных этой плакальщицей, между прочим. И отвернулся, чтобы не видеть – смотреть на мучения королевы сквирлов без сопереживания ей было просто невозможным – так по-человечески она страдала.
Внезапно передний сквирл, которого сейчас отделяли от катера каких-нибудь сто метров, поднял голову и бултыхнул по поверхности лапой. А потом, издав жалобный крик, ушел под воду. По озеру уже плыли многие десятки тел, а Зубцов все не заводил мотора, чтобы твари не пошли на попятную, если царица окажется слишком далеко от них. Какие-то сквирлы были пловцами получше, какие-то похуже, однако было видно уже, что существа они отнюдь не водные. Подоспевшие тем временем собачьи сквирлы тоже лезли в воду и тонули там, не проплыв и десяти метров. Володе подумалось, что этот безымянный, судя по карте, водоем войдет в историю Земли – столь величественным и устрашающим было зрелище. Внезапно королева издала какие-то новые, торопливые дельфиньи звуки, и сквирлы, все как один, замерли в нерешительности, а некоторые даже начали разворачиваться обратно.