— Не всегда получается, — сказал Эрих Павлович.
— Увы! — кивнул Ройтман. — Кстати, для блоков «А» и «Е» общая превенция работает вполне традиционным образом.
— Угу, — сказал судья. — Интеллект высокий.
— Именно. Люди боятся за целостность и неприкосновенность своей личности. До истерики иногда. А для «B» это почти не значимо. Для остальных: по-разному. Там разные люди. Хотя для большей части тоже не очень значимо. Кормят хорошо — ну, и слава богу.
— Эрих Павлович, а как вы думаете, какой будет вердикт? — спросил я.
— Не знаю, — пожал плечами судья. — Мой был бы обвинительным. А тут может быть, мне придется освобождать их в зале суда. Хотя, по-моему, большой трагедии не случится. Не думаю, что они выйдут и тут же примутся за старое. Все-таки не настоящие преступники. Знаете, как, со злой волей, с антисоциальными установками. Просто ребята в политику заигрались.
— Ну, очень заигрались, — сказал Ройтман. — Анри Вальдо тоже в политику заигрался.
— Конечно, — кивнул Эрих Павлович. — Безусловно, просто.
— Но психокоррекция там была необходима, как воздух, — заметил Евгений Львович.
— Так я не спорю, — согласился судья. — В этом случае мне тоже будет спокойнее, если они пройдут курс.
— Евгений Львович, — спросил я, когда мы возвращались в зал, — могу я чем-то помочь Богдану?
— Снайперу, который в вас стрелял? — уточнил Эрих Павлович.
— Да, я помню. Но он прав ведь. Я действительно охраны никогда не замечал, смотрел сквозь них и до сих пор, кроме него, не знаю никого по имени. Не думал, что это может кого-то обидеть.
Ройтман не удивился.
— Можете помочь. Конечно, Артур. Хотя бы морально. Все-таки ситуация пребывания в Психологичском Центре достаточно тяжелая. Да не вам мне объяснять. Здесь даже доброе слово — помощь. Не знаю, куда он поедет, но в любом случае дам вам контакт его психолога.
Зал суда уже был забит до отказа. По-моему, народу даже прибавилось.
Присяжные были на месте.
— Вы готовы? — спросил их судья.
— Да, — кивнул староста присяжных. — Мы передаем вам наш вердикт.
Решение тут же возникло на портале суда и, очевидно, упало судье на устройство связи.
Эрих Павлович встал. Мы тоже поднялись с мест.
Он читал, а я слушал и следил по тексту.
Вердикт для всех был обвинительным, но голоса разделились. По всем, кроме Михаила Лопатина за виновность было шестеро, против — трое. По Лопатину за виновность пятеро и четверо — против. Голоса не хватило. Думаю, дело было в словах Ройтмана о том, что ПЗ получше, и человек убежденный.
Нагорный вздохнул с облегчением.
У меня жалость мешалась с пониманием правильности происшедшего.
После оглашения вердикта судья практически повторил то, чего просил Ройтман: те же сроки и психокоррекции, и реабилитации.
— Скорее всего, будет немного меньше, — шепотом прокомментировал Евгений Львович, — мы всегда с запасом просим, чтоб потом к судье не бегать, если вдруг будут непредвиденные сложности с психокоррекцией: невосприимчивость к препаратам какая-нибудь или патологическое упрямство.
— Господа, — обратился судья к осужденным, — в течение трех дней вы обязаны выбрать Психологический Центр из предложенных Евгением Львовичем Ройтманом и сообщить решение вашим адвокатам.
И закрыл заседание.
Когда мы выходили из зала, я протиснулся к Глебу Митте, который понуро плелся к дверям.
— Глеб, — сказал я, — если что-то понадобится, тебе или твоему отцу, ты обращайся.
— Да, что ты можешь! — хмыкнул он.
— Я, может быть, и немного, но есть Нагорный, есть Леонид Аркадьевич. Попрошу.
— И они будут нам помогать?
— Я буду просить.
Нагорный завис где-то позади, видимо, с Евгением Львовичем.
Но мы вышли за двери, и он догнал нас.
— Артур, вообще-то все правильно, — сказал он.
— Я понимаю, — кивнул я.
— Глеб, — сказал он, — все правильно. Решение абсолютно адекватное, но, если что-то понадобится вам или вашему отцу — жалобы, просьбы, пожелания — обращайтесь. Знаете, как со мной связаться? Ловите контакт.
Глеб ушел к лифтам, а мы спустились по лестнице. У входа нам кивнул охранник, и стеклянные двери суда закрылись за нами. Вот и колоннада, и ступени за колоннадой, вот и площадь, где в нас стреляли полгода назад.