— Издеваешься? Почему? — Едва выдавил из себя он. — Раз ты меня любишь, выходи за меня замуж.
— Я не люблю тебя в том смысле, в котором тебе нужно. Я помню тебя еще ребенком. — Она начинала дрожать. — Я тебе помогала, содержала, растила. Крошечного, маленького…
— Заткнись. Просто заткнись. — Нил сжал кулаки. Ярость постепенно перерождалась в отчуждение, печаль, но тут же вспыхивала вновь. — Ты меня не любишь, Криста. Ты любишь только себя, и свои наставнические чувства, от которых свихнулась. И все.
Пустота. В какой-то момент молодой человек начал чуть ли не жить мечтой, что, когда встанет на ноги, любимая девушка посмотрит на него, как на мужчину. Посмотрит, у нее… не будет выбора. Обнимет его и скажет: «да», а он ощутит себя самым счастливым человеком на земле. Эта мечта грела перед сном, эта мечта давала силы идти на бесчисленные подработки, олимпиады. «Я стану мужчиной, которого ты полюбишь» — безумно повторял парень, каждое утро глядя в зеркало.
— Милый, я люблю тебя. — Голос дрожал. — Больше всего на свете. Но ни как мужчину. Прости меня, милый. Прости. — Она смотрела на руку, и красная коробочка словно прожигала ладонь. — И я… не могу… и потом, я для тебя слишком взрослая. Слишком старая...
— Твой ответ «нет»?
Криста опустила голову. Ничего не получалось сказать.
— Оставь себе. — Пробормотал молодой человек. — Оно твое. Я покупал его для тебя. Делай с ним… что хочешь. Можешь продать, чтобы не мозолило глаза. — Он стиснул зубы и отвел голову в сторону.
— Нил… — Ллейст едва не рыдала.
— Я не голоден. Ешь сама свой торт.
В тот же момент из кухни зазвонил мобильный. Вампирша отошла на несколько шагов, затем молча вышла из комнаты. Что-то внутри рвалось на куски, хотелось рыдать навзрыд. Иногда тело пробивал тяжелый тремор. Она шла за телефоном словно зомби, возможно, для того, чтобы оставить парня одного. Он не хотел её видеть, и наверняка оттолкнул бы, если бы Криста попыталась его обнять. Оттого что-то внутри рвалось. Раз за разом. На части.
Со стола по-прежнему пахло сахаром. Домашний торт с тремя неуклюжими, но милыми свечками стоял на столе со скатертью, на которой красовался рисунок мерзких фотореалистичных незабудок, а на тарелке с золотистой каемкой лежал остывающий стейк. Рядом все еще истошно звонил мобильник.
— Да? — Мертвым голосом ответила Ллейст в трубку.
— Криста, у меня проблемы! — Затараторил знакомый голос. — Мне нужна помощь, можешь подъехать??
— Крис? — Переспросила она, глядя на пол.
— Или, знаешь, давай встретимся в городе!
— Я не могу. У моего пасынка День Рождения. — Губы по-прежнему дрожали.
— Ну найди время! На час, на два, не больше! Скажи, что в магазин вышла, я не знаю!
— А что случилось?
— Я, по ходу, убил человека. — Глухо, почти неслышно сказал он. — Сбил.
— И… и чем я могу помочь? — Прошептала Криста, раскрыв глаза. — Ты… где ты сейчас?
— Я в парке. — Тихо продолжил он. — У реки возле моста.
— Но… но как так?! А место аварии? Почему ты не на месте аварии??
— Это ты на полном серьезе сейчас спрашиваешь?? — Зарычал мужчина. — Крист, помоги мне. Мне больше не к кому обратиться, моей сестры сейчас нет в городе, они с племянницей уехали на море по горячей путевке.
— А чем… чем я могу тебе помочь?! — Руки вздрагивали от нервного тика.
— Просто приезжай. Я не могу говорить о таком по телефону. Если ты не поможешь, то это конец. — Он бросил трубку.
Глаза носились по кухонному линолеуму, сердце стучало в грудной клетке. Её пронзали то боль, то страх, то стыд. Ллейст неловко выглянула в коридор, и тут же столкнулась глазами с пасынком, который только вышел из комнаты. С холодными и пустыми глазами.
— Милый, я отъеду на час-полтора. — Голос дрожал. — Хорошо? Ты… ты будешь дома?
— Делай, что хочешь. — Так же холодно бросил он. — Мне плевать.
Вновь грудь словно проткнуло ножом. Криста на автомате стала заматывать лицо огромным шарфом, натягивать резиновые перчатки, ветровку и шапку с маской.
— Нил, поешь, пожалуйста, я…
— Отъебись от меня. Куда-то шла? Вот и проваливай. — Едва не рычал он. — Меня в известность ставить не обязательно.
Она проглотила ком, едва не плача. Хотелось броситься к парню, обнять его, несмотря на слова, сказать, что его любят, но для него это все сейчас звучало бы, как насмешка. Девушка взяла огромный зонт, и медленно вышла из квартиры, пока из глаз капали слезы и впитывались в медицинскую маску.