— За столько лет ты так и не научилась по-хорошему, да?! — Молодой человек схватил Ллейст за волосы в ответ, и рывком потянул их от себя. Та закричала, нестерпимой болью жгло кожу головы, такой сильной, что в уголках глаз выступили слезы. — Не научилась. Тогда будем просвещаться по-плохому. — Он резко нагнул её голову вперед, к коленям.
Криста зажмурилась, в следующую секунду на затылок приземлилось что-то тяжелое. Зрачки мгновенно потемнели и расширились, картинка перед ними плыла, смазывалась, накатывала импульсивная тошнота. Новая волна боли парализовала тело.
Она теряла сознание.
Автомобиль тронулся.
Холод. Потоки сквозняка пронизывали одежду, пальцы рук и ног практически не ощущались. Мрак. Отдаленно раздавались случайные капли воды. Вода? Ллейст чуть сдвинула брови, ощущая адскую головную боль. Откуда тут вода, если на улице было ни облачка?! Ресницы не хотели разлепляться, а когда девушка, все же, усилием воли их открыла, то смазано увидела перед собой мрачное подвальное помещение. Высоко над головой шли толстые промышленные трубы, едва различался старый бетонный потолок. Раздавался какой-то странный гул, иногда его перебивал далекий писк крыс. Ягодицы мерзли на каменном полу
Чуть поодаль стояли двое мужчин в совершенно черной форме. Так тихо что-то друг другу говорили, что этот говор тут же растворялся среди шума труб.
— Я… я выполнил свою работу, я могу идти? — Послышался заискивающий голос Криса, который нервно топтался в нескольких метрах от незнакомцев.
— Нет. — Отрезал один из мужчин. — Тебя хочет видеть руководство.
— А… ну… понятно. — Вампир пытался выдавить из себя улыбку, но плохо получалось.
Криста сжала зубы, ощутив на запястьях крепкий скотч. Все, вот и все. Это действительно “инки”. Та самая форма, которую носили обыкновенные церковные наемники, тот самый серебристый значок на кармане пиджака. Скоро явится сам изгоняющий. Священник и экзорцист в одном лице. Должно быть, именно здесь, в старом подвале, среди жутких труб закончится её совершенно бессмысленная, бесполезная жизнь. Бедная, странная, вечно отлагаемая на “потом”.
Только “потом” не будет. Минуты существования могли оборваться в любой момент, хоть в руках борцов с нечестивыми, хоть в дорожной аварии, ведь большую часть своей жизни Ллейст провела за рулем.
Бесполезная и странная Криста. Мечтала держать в руках деревянный молоточек, а держала “баранку”. Мечтала одеваться, как первая леди Америки, а за десять лет ни разу не сменила даже рубашку, которая едва не превратилась в труху. Просто один, ничего не значащий человек, который занял свою незавидную нишу. Эту нишу сразу займет кто-то еще, как только её глаза закроются навсегда.
Как ни странно, ей не хотелось плакать. Ей хотелось смеяться с собственного уродства. Чем, как ни уродством, можно назвать такую глупую смерть? Чем, как ни уродством можно окрестить бесконечный день сурка, именуемый её жизнью? Она жалкая, по-другому и не скажешь. От исчезновения жалких людей мир ничего не потеряет.
Через пару минут послышались тихие шаги. Девушка попыталась повернуть в сторону, чтоб посмотреть на гостя, но увидела лишь его широкую спину. Обыкновенная черная футболка, рукава которой врезались в бледные бицепсы, джинсы, стройное тело. Гладко лежащие на спине темные волосы. Незнакомец выглядел куда более неформально, чем его подчиненные, словно только что сошел с оживленной улицы, а не приехал изгонять нечисть.
— Святой отец. — Вдруг промямлил кто-то из мужчин. — Добрый вечер. Она… она здесь.
— Да, я чувствую её запах, спасибо за уточнение. — Невероятно холодным голосом отчеканил тот. Казалось, температура в помещении от этого голоса упала еще на пару градусов.
— Святой отец. — Промямлил Крис, и быстро подскочил к молодому человеку, пытаясь взять того за руку. — Можно мне пойти? Я сделал, что нужно. Видите? Я это сделал!
— Не смей ко мне прикасаться. — Жутко прорычал тот, чуть одернув запястье. — Дотронешься — исчезнешь с лица земли.
— Да-да, простите, простите. — Вампир попятился. — Я пойду. Пойду…
Сейчас Криста чувствовала лишь желание плюнуть своему старому знакомому в лицо. Омерзение затмевало боль, вызывало очередной приступ тошноты. Когда-то он клялся, что ни перед кем не станет стелиться и унижаться, клялся, что никто и ничто не сломит его дух, матеря своих старых работодателей. Каков итог этих слов? Крис походил на послушную псину больше, чем сами псы.
Незнакомец медленно обернулся, с интересом глядя в лицо Ллейст.