Моб заметался. Его собрат выпалил по мне из излучателя, но щит выдержал, и я стал медленно отходить назад, не прекращая огонь. Хексен следовал со мной параллельным курсом.
Еще один залп – и моб, разом утратив управление, устремился к земле, которую, спустя пару секунд, и протаранил, вломившись в густые заросли и распугав стаю крылатых ящеров. Второй рванулся за мной и вышел прямым курсом на танк Суареса, который тут же размолотил его скорострельной зенитной пушкой, уже неделю дожидавшейся на складе своего первого боевого выезда.
Начало было неплохим. Я ожидал худшего. Конечно, радоваться было рано – основные силы явно себя не проявили. Но теперь можно было приступать ко второй фазе – идти вперед всеми силами.
Я потянулся мысленно ко всем машинам и отдал приказ наступать, сформировав боевой порядок. Я чувствовал необыкновенный прилив сил и уверенности. Сейчас, сейчас. Вскроем этот корабль, словно консервную банку. И обязательно обнаружим внутри что-нибудь вкусное.
Мой «Рино» снова подошел к невидимой границе владений Корабля, готовый встретить его основные силы в открытом бою. Но едва я пересек ее, как тут же осознал, что потерял контроль не только над машинами ребят, но даже над своей. «Рино» встал, как вкопанный. Невидимые нити, связывавшие меня с остальной командой, оборвались... Хотя нет, они были на месте, но больше не сходились ко мне. Всем управлял теперь кто-то другой.
От этой мысли я покрылся липким, холодным потом. Оно что, полностью перехватило управление? Что оно теперь с нами сделает? Точно ничего хорошего. Два расстрелянных моба дымились в лесу, но их на борту точно больше, и теперь хватит одного, чтобы расстрелять нас, враз сделавшихся безоружными.
– Маркус! – крикнул я вслух, словно надеялся докричаться до него без помощи связи. Тщетно, конечно же. Никто меня не слышал.
Краем глаза я взглянул на то, что происходит на стриме. Как это ни удивительно, но трансляция на Землю не отрубилась, и до зрителей уже начало доходить, что происходит что-то не то. Одни возмущались тем, что стример тупит и не развивает успех, когда самое время ломиться в атаку и захватывать объект. Другие начали осознавать, что у меня серьезные проблемы и предлагали помощь. Смешно. Чем бы они помогли мне с расстояния в несколько сотен световых лет?
– Маркус! – снова завопил я изо всех сил.
И словно в ответ на мой вопль трансляция отрубилась, и в эфире воцарилась мертвая тишина – только капли дождя барабанили по крыше моего «Рино». А затем на экране появилось бледное лицо Эми с широко раскрытыми глазами, в которых застыло какое-то совершенно недетское выражение грусти и усталости. От этого взгляда мне стало не по себе. Дети так не смотрят.
***
– Простите меня, – произнесла Эми. Голос был по-детски тонким, но в нем чувствовалась какая-то взрослая усталость и… сожаление?
– Что такое? – крикнул я. – Эми, это ты делаешь?! Зачем?!
Она меня не слышала. А если и слышала, то не считала нужным отвечать. Не сразу я осознал, что она сидит за пультом управления дилижансом, и что на краю экрана можно заметить лицо Кристиана, лежащего на полу без движения. За спиной Эми впился руками в спинку кресла побледневший Маркус.
Секунду спустя он вскочил со своего сидения и попытался схватить Эми за руки, зафиксировать их. Однако результат вышел неожиданным: девочка взмахнула рукой, в воздухе вспыхнул сноп искр, и Маркус отшатнулся обратно, зарычав, кажется, от боли.
– Папа, пойдем со мной, – произнесла Эми, повернувшись к нему. – Все будет снова хорошо, они дадут мне лекарство, мне станет лучше.
– Эми, девочка моя… – на глазах у Маркуса появились слезы. – Зачем ты это делаешь? Зачем?!
– Они попросили меня, – сказала девочка. – Мне тяжело без лекарства. Я думала, я смогу перенести… но не получается. Я не хотела тебе говорить, не хотела расстраивать тебя…
– Они снова связались с тобой? Милая, но почему ты мне не сказала?! – Маркус рванулся к ней, но затем вернулся на свое место, видимо, вспомнив, чем закончилась предыдущая попытка остановить Эми.
– Они просили не говорить… они сказали, что ты помешаешь… из лучших побуждений.
– Эми, не делай этого, – прошептал Маркус. – О чем бы они тебя не просили, не делай этого. Ты можешь бороться. Вспомни, мы хотели поехать к Дозу, мы хотели перетерпеть, у тебя почти получилось. Я знаю, что это тяжело, но…