Было уже довольно поздно, когда аптекарь, вполне удовлетворенный своим визитом, откланялся и вернулся домой, где его ждала жена, изнемогавшая от любопытства.
А доктор Попф, весело посвистывая, направился в спальню, где застал Беренику плакавшей, уткнувшись лицом в подушку.
– Что с тобой, старушка? – всполошился доктор Попф. – Ты заболела?
– Я не хочу жить в этом противном городишке!.. Я не хочу встречаться с этим противным аптекарем!.. Я не хочу спать в этом противном, старом домишке!.. Я хочу домой, милый мой Стив!
– Ну, ну, женушка, – ласково произнес Попф, подсев к ней на кровать, – ну, не плачь. Право же, все будет хорошо… Мы здесь чудесно и совсем незаметно проведем годик… другой…
– Годик-другой? – еще горше заплакала Береника. – Ты же обещал, что не более года!
– Может быть, даже меньше года, – задумчиво сказал Попф. – Дело, кажется, идет хорошо.
– И тогда мы вернемся домой?
– И еще как вернемся! С триумфом! Во всех газетах фотографии: «Госпожа Береника Попф, супруга известного изобретателя, доктора Стифена Попфа». Здорово, а?
– Знаешь что, Стив? – сказала Береника. – Пойдем завтра в театр.
– Придется нам, родная, немножко поскучать, – ответил доктор Попф, ласково поглаживая руки все еще всхлипывающей Береники. – В Бакбуке нет театра. Семь кинематографов и презабавный музей восковых фигур. Хочешь, пойдем завтра в музей восковых фигур?
Глава четвертая,
о вдове Гарго, ее сыновьях и первом визите доктора Попфа
Рано утром Попфа разбудил сильный стук. Доктор высунулся из раскрытого окна и увидел темноволосую высокую женщину лет под сорок, барабанившую в дверь.
– Вы новый доктор? – спросила женщина. – Ради бога! Моему мальчику очень плохо.
– Вот видишь, старушка, как здорово! – сказал доктор своей супруге, торопливо одеваясь. – Еще суток не прошло, а я уже имею практику.
– Желаю тебе удачи, Стив, – пробормотала сквозь сон Береника, чмокнула его в щеку, повернулась на другой бок и немедленно заснула вновь.
Через несколько минут вдова Гарго – так назвала себя женщина, поднявшая на ноги доктора в этот час, – привела его в свое более чем скромное жилище. Пока они шли, вдова успела рассказать доктору, как ей сейчас худо живется, и как замечательно было при жизни ее покойного мужа, и какой он был чудесный человек, превосходный механик, поистине золотые руки, и как он всегда прекрасно зарабатывал, и как любил ее и обоих детей! Слава богу, добрые господа из приходского совета помогли ей устроить маленького Педро в сиротский дом! Это так милосердно с их стороны, потому что ведь у Педро все-таки есть мать, а в сиротский дом принимают только круглых сирот. Теперь она два раза в год ездит к нему в гости, чтобы он не забывал о том, что у него есть мать, и чтобы она могла поласкать своего бедного сыночка, который как две капли воды похож на своего покойного отца. Уж, кажется, как ей плохо жилось, дальше некуда, а вот сейчас ко всему еще заболел ее старший сын Игнац, у него появилась красная сыпь, и если это скарлатина, то они совсем пропали, потому что ни одна хозяйка не даст ей больше стирать белье, боясь заразы.
Небольшая комната, в которой лежал Игнац, была залита солнцем, и от этого еще резче выступала чистоплотная нищета ее убранства. Только большая фотография хорошо одетого веселого молодого человека, висевшая на стене в богатой золоченой раме, да блестевшая эмалью и никелем стиральная машина в соседней комнате говорили о том, что семья Гарго знала лучшие времена.
Попф подошел к мальчику. Больной даже не оглянулся на звук его шагов. Он смотрел вверх, на унылый, давно не беленный потолок, безразличным и неподвижным взглядом умирающего. Попфа поразила худоба мальчика. Красная сыпь покрывала его лицо так густо, что издали оно казалось загоревшим.
– Здравствуй, Игнац, – промолвил доктор, но мальчик только вяло перевел свой взор на него и, ничего не ответив, отвернулся.
– Чего же ты не отвечаешь доктору, Игнац? – торопливо сказала ему вдова Гарго. – Скажи: «Здравствуйте». Игнац, ведь это доктор. Он тебя вылечит. Это очень хороший доктор.
– Здравствуйте, – промолвил мальчик таким слабым и тонким голоском, что его мать не выдержала и расплакалась.
– А теперь мы тебя, молодой человек, осмотрим, – сказал Попф.