Роксана, оставив бесполезные попытки прикрыться, тихо заплакала, даже не пытаясь опровергнуть обвинения.
— Но, как оказалось, это еще не всё! Только внешне Роксана Готэй видится кроткой рабой божьей, а на деле выяснилось, что она никто как мерзкая наложница сатаны! С великим омерзением я читал её показания, где дотошно описывается каждое отвратительное соитие. Душа моя обливалась слезами, когда я невольно понимал до каких вершин непотребства и грязи может дойти Божье создание!
Голос брата Адгельма начал меняться. Чёткий, невозмутимый слог, наполнился шипением и странной тягучестью. Отложив в сторону перо, Конрад стал наблюдать за ним.
— С-с-с-с-с ю-юны-ых-х-х л-л-лет… она-а с-с-с-с-служи-и-ила-а-а черту! — брат Адгельм, словно кот, стерегущий добычу, медленно подкрадывался к девушке, — с-с-сл-л-л-лу-уж-жил-л-ла чё-ё-ё-ёр-р-рны-ы-ые ме-е-ес- с-сы-ы, с-с-сопровождав-в-вшие-е-еся-я бес-с-с-стыдными о-о-ор-р-ргия-ями-и-и!
Неожиданно из приоткрытого рта молодого священника высунулся длинный раздвоенный язык. Мерзко содрогаясь, он потянулся им к девушке. Не веря своим глазам, Конрад оглянулся на других членов комиссии и оцепенел, ибо картина, представившаяся его взору была истинно ужасной. За одним столом с ним сидели страшные существа, настоящие черти из ада. На опухших синих лицах появились свиные носы и острые клювы. Слюна стекала с отворенных пастей в предвкушении предстоящей экзекуции. Прямо на глазах Конрада огромный желтый гнойник на щеке брата Трэя лопнул, испустив белый гной и копошившихся в нём червей.
— Господи Боже, Отец милосердный! — вскочил Комиссар.
— С-с-с-с-с-ся-я-ядь!!! — зашипел брат Адгельм, его глаза гневно запылали янтарным блеском.
– Сиди! Сиди! Сиди! Дай! Дай! Сиди! Плоть! Плоть! Крик! Кровь! Боооль! Боооль! — на разные голоса завопила комиссия вокруг него.
— Боже, прибежище наше в бедах!!! Дающий силу, когда мы изнемогаем и утешение, когда мы скорбим.
— С-с-с-с-с-с-с-ся-я-я-ядь!!! Бо-о-о-оль!!! Стра-а-ах!! Да-а-ай! Да-а-а-а-а-ай!!!!
— Помилуй людей твоих! И да обретут они милосердие и успокоение твое! Избавятся от тягот и власти нечистого! Через Христа, Господа нашего! Аминь!
Гвалт и шум вокруг вдруг прекратился. Существа, бывшие братьями Конрада, уставились на него в немом изумлении. Пятясь к стене, Комиссар взглянул на девушку и обомлел сам. Над головой несчастной, распространяя вокруг слабое голубоватое свечение, сиял нимб. — Комиссар?! Что с вами?
Привычный голос брата Адгельма вывел его из ступора. Всё вокруг стало прежним, за одним лишь исключением. На лицах комиссии застыла тревога и показная обеспокоенность. Молча вглядываясь в братьев, Конрад не мог вымолвить ни слова. Ком встал в его груди, сдавливая и мешая дышать.
— Комиссар Конрад? — брат Адгельм оказался подле него, поддерживая инквизитора за локоть.
Отдернув руку словно от укуса, он попытался прийти в себя. Приняв нахмуренный вид, инквизитор грозно выпрямился.
— На сегодня допрос закончен… Братья. Роксану Готэй я объявляю невиновной. Я рассмотрел её дело и обнаружил в нем множество нестыковок, — сочинял Комиссар на ходу, — сам Господь подал мне знак, призывая проявить милосердие.
Комиссия было запротестовала, но Конрад обрубил все протесты на корню, призывая братьев вспомнить, какими полномочиями обладает его фигура, и от кого они исходят. Наказав брату Адгельму тотчас освободить девушку, он дрожащими руками отворил дверь и, пересиливая желание побежать, направился к единственному человеку, который должен был помочь ему понять, что происходит.
— Что со мной творится!? Что за дьявольское наваждение послал мне этот мальчик!!! — боясь быть подслушанным Конрад говорил тихо, но по воле переполнявших его чувств, изредка его голос срывался на крик, — что он такое?! Ангел? Бес?! Ответь мне!!!