Голос лейтенанта неожиданно стал твердым, и дон Франциско кивнул в ответ — ему он верил. И отложив листки с «морскими новшествами», застыл на минуту, взяв в руки другой «чертеж».
— Ружья по его предложениям мы начнем переделывать немедленно. Я и не думал, что это можно сотворить. Но интересно другое — откуда сеньор Мартинес знает точное число «тауэров», что были у нас в арсенале на хранение, и с твоей команды никто не знал о содержимом арсеналов. А он ведает, даже о том, что в «Ла-Росаде» станки на ручном приводе, и в двух цехах только — раз паровую машину предлагает поставить. И слово нашел интересное — «модернизация производства». Да и патроны его нужно начать выпускать — вещица не хитрая, видал такие, а тут из картона, который мы сами производим. И откуда он такой знающий взялся?
— У нас он точно не бывал, хефе, — лейтенант почтительно наклонил голову. — Иначе бы его запомнили, не так у нас и много иностранцев, а моряков я на пальцах пересчитаю. Вот только…
Офицер прикусил губу, на лбу прорезались морщины, он задумался, словно какая-то мысль неожиданно пришла в голову. Диктатор решил его приободрить, и, подойдя вплотную, положил ладонь на плечо.
— Смелее, Аневито, меня интересуют любые, даже мельчайшие подробности об этом странном моряке, который слишком много знает. Любые твои догадки могут быть значимы, и позволят избежать ошибки. Особенно когда тот знает о начале войны еще до того, как мысль о ней пришла мне самому в голову. Откуда у него такое предвидение?
— У меня сложилось впечатление, что он знает о событиях, как будто для него они свершились. Прости, хефе — но это мое впечатление. И еще одна странность — сеньор Мартинес совершенно не удивлялся местности, наоборот. Словно сравнивал то, что когда-то видел, с тем, что есть, что видел перед глазами. Будто человек, что вернулся обратно после долгого путешествия. Да-да, так и есть, именно так — взгляд становился странным — словно заново узнавал или припоминал однажды виденное. Возможно, его родители бежали в начале правления «Доктора» Франсии и много ему рассказывали, или он сам как-то видел, и память детства вернулась — возраст как раз подходит, он вам ровесник, хефе, не младше годами, хотя выглядит моложаво. И прекрасно говорит на гуарани, будто с молоком матери впитал слова. Хотя, возможно, кормилицы. Он ведь часто ругался, а у меня в команде механиком поляк со смешной фамилией — клянется, что сеньор капитан знает русский язык, да-да, именно так. И хорошо знает, в том он полностью уверен.
— А вот это уже интересно, — президент хмыкнул. — Я ведь тоже знаю на этом наречии два десятка слов, и бывал в России, в Крыму, видел Севастополь, и даже был там, после взятия крепости союзниками.
Диктатор покрутил головой, будто затекла шея. Припомнил события десятилетней давности, когда отправился наблюдателем на чужую для себя войну, направленный тогда отцом в европейские страны с дипломатической миссией. И видел все собственными глазами, и смерть тысяч людей нисколько его не потрясла, а только вызвала неуемное любопытство со жгучим интересом. Именно из этого путешествия он стал решительно настаивать на перевооружении парагвайской армии на нарезные ружья и штуцера, и сам закупил три тысячи винтовок «энфилд», вместе с приобретенным также корветом «Тикаури», который их и доставил на родину. И встретился тогда с «ирландкой», что стала матерью его семи детей и настоящей парагвайкой…
— А еще у него множество странных вещей, которые сеньор Мартинес старательно прячет. Это и «самопишущая» ручка, и особенные пахитосы, и его удивительная одежда — встань в кусты и никто тебя не заметит, настолько она сливается с листвой и травой.
— Думаю, что охотничья, такую видел у императорских егерей Наполеона — в ней подкрадываться к зверю легко.
— Только сеньор Мартинес говорил об «охоте» на вражеских солдат — он удивительно хорошо осведомлен о войне на суше. Думаю, знает о ней никак не меньше, чем о действиях на реках или море.
— Хм, а это еще интереснее. Аневито, немедленно отправляйся на «Хехую», возьми лошадей из Эскольты… Хотя не нужно, тут идти четверть часа, а насмешки моих всадников над моряками в седлах не нужны. Так что пешком пройдитесь и принесите все вещи, которые есть у сеньора Мартинеса. Не стоит откладывать встречу — сей офицер меня сильно заинтересовал. В предсказателей не верю, но тут с таким встретился.
Диктатор хмыкнул, взмахом руки отправил за дверь моряка, а сам раскурил сигару, подойдя к окну. В крепости для него построили одноэтажный дом — в отличие от отца он не был сибаритом, хотя любовниц менял как перчатки, привыкнув к такому времяпровождению в парижских салонах. Францию он полюбил, достаточно дружески сошелся с императором Наполеоном, который оказал ему покровительство. И перенял очень многие привычки и обычаи, кроме лени и стремления к роскоши. А потому убранство комнат было скромным, только необходимая мебель, при небольшом числе слуг. И только президентский дворец, который начали строить еще при отце, приказал обставлять согласно статусу, чтобы у иностранных послов не возникало мысли, что Парагвай нищая страна…