— Надо бы не курить сначала, а профилактику сразу провести, на всякий случай, во избежание, так сказать.
Вынул из рюкзачка пластиковую бутыль с холодным мате, Алехандро из тубуса, который достал из набедренного кармана, вытряхнул таблетку, тут же ее проглотил и запил. Ненадолго задумался — встреча со связником состоялась, все нужное получено, теперь можно перебираться на правый берег Параны, по мосту с издевательским названием. Да потому что будь он действительно тем сооружением, о котором вещали политики, соединившим жителей парагвайского Сьюдад дель Эсте и бразильского Фос-ду-Игуасу, то на нем бы никогда не наставили решеток, и не устраивали порой «шмон» пограничники «касадорес». Даже в аргентинском Пуэрто-Игуасу такого не случалось, хотя именно всю провинцию Мисьонес силой оружия отобрали у Парагвая после злосчастной войны, хотя все ее жители тогда были сплошь гуарани, их и сейчас там довольно много проживает, хотя понаехали европейцы.
Вот такие выкрутасы порой выдает история — три города в пучке, близь друга, на одной реке, а обиды жителей друг на друга, как ни странно, большие, издревле накопившиеся взаимные счеты.
А разве об этом мечтали Симон Боливар и Эрнесто Че Гевера, чтобы народам политики барьеры возводили⁈
Но мысли снова вернулись в практическое русло — возвращаться в отель вряд ли стоит, опасно. Ему реклама в газетах и интернете по поводу чудом спасшегося в «заднице дьяволе» ученом не нужна. Хотя если подать в суд, то национальный парк ему нешуточную компенсацию заплатит, с четырьмя нулями сумма выйдет, а то и с пятью, при хорошем адвокате. Но его «настоящего» сейчас тут как бы нет, и появляться не стоит — документы ведь фальшивые, честно говоря. Вернее, подлинные, сейчас на «коленке» паспорта не делают, прошли те времена. Но «светить» ими без нужды нельзя, хотя парагвайцы его и «вытащат» из узилища. Будь он не под «личиной», устроил бы немедленно вселенский переполох — это не статьи в ученых журналах, тут гораздо лучше — его имя протрубили по всему миру, сейчас бы достал из футляра айфон, устроил прямой эфир с места действия, онлайн, притворился искалеченным, истошно взывал о помощи. Вот тут бы и понеслись события, первая новость в здешних пабликах, оглушительная.
— Нельзя, никак нельзя, не та я сейчас «персона». Хотя деньжат «срубил» бы немало, на многое бы хватило. А уж подписчиков бы добавилось…
Алехандро тяжело вздохнул — за это десятилетие своей «второй жизни» он научился скрывать эмоции. И только сейчас, сидя на камнях у бурлящей реки, в которую свалился вместе с подмостками, как тот артист «погорелого театра», он мог убрать на минуту «личину».
Но теперь придется ее снова надеть, эту надоевшую за десять лет «маску» — долг и честь превыше всего, и никто от этой ноши его не избавит, даже сама смерть. И крепче любых уз его связывает та клятва, которую он принес у постели умирающего «команданте»…
Этот «мост дружбы» связал через полтора века две отвоевавших страны…
Глава 2
— Впору сойти с ума. Выходит, меня действительно занесло в «кулес дьябло», только непонятно в каком времени «он» мной пердел…
Алехандро прыснул от собственной шутки, пусть невеселой, хотя на самом деле несколько часов тому назад сходил с ума, причем в самом прямом смысле. Мозги встали на раскоряку, покрывшись безумием после первой четверти часа начала пути. Иначе не скажешь — вместо относительно ухоженного леса национального парка самые натуральные заросли, пусть и не сельва, тогда бы хана настала — без мачете бы не пробрался. Вот тут мужчину пробил жуткий страх — такое было возможно только в кошмарном сне, но все с ним происходило наяву. Можно подумать, что он блуждает по кругу, если бы не шел по компасу, хорошо, что никогда с ним не расставался, благо в одном браслете смонтированы вместе с часами.
И что самое страшное — никаких следов цивилизации от слова совсем. Ни одной натоптанной людьми тропинки, нет брошенных окурков или оберток — ощущение, что он вообще попал в заклятое место без всяких признаков существования человечества. И только через несколько часов мучительного пути Алехандро в том полностью уверился — пропали заасфальтированные шоссе вместе с селениями, словно их никогда и не строили. Эфир, который он несколько раз прослушивал, пуст как пластиковая бутылка — в наушниках только шум и никаких радиоволн. И вот случилось главное — два больших города, и отнюдь не только по местным меркам, исчезли, словно по мановению волшебной палочки, или что правильней — «корова языком слизала». Вообще ничего от них не осталось — ни улиц с многоэтажными домами, ни скверов с парками, ни тысяч автомобилей, ни моста через реку. Вообще ничего, словно их никогда не было, либо они существовали только в его воспаленном воображении. Но они ведь были в его времени, и в том можно было смело дать голову на заклание. Ведь все дело в том, что окружавшая его местность осталось пусть измененной, вернее пребывавшей в своем первоначальном виде, «первобытном», как говориться, состоянии.