По пути он разговаривал с Жозефом Лутулой о положении в Лео. Город был населен представителями чуть ли не всех племен и народностей Конго. Когда запрет на поселение африканцев был снят, в Леопольдвиль устремились потоки людей со всех концов страны. Шли целыми семьями. Африканцы родственные и земляческие узы понимают конкретно, и чувства близости они выражают не в письмах и телеграммах, посылаемых в праздничные дни. Батетела, пришедший в столицу и нашедший вполне сносную работу, сообщает об этом своим родственникам в касайских деревушках, приглашает их к себе, обещает помочь во всем. И держит слово. Он радушно встречает новоселов, сколько бы их ни было. Живут двумя, а то и тремя семьями. Весь заработок хозяина уходит на питание — до тех пор, пока пришлые не найдут работу. Так проходит месяц-другой. Наступают трудности. Работу найти нелегко, а денег не хватает, чтобы прокормить всех. Что-то продается на африканской толкучке, кто-то выручил и дал несколько франков взаймы. Кое-как перебились. Снова появились надежды на лучшее. Совместно пережитое трижды роднит, делает людей близкими. Испытание горем и радостью — самое верное и неподдельное. Проживающие в Леопольдвиле батетела создали свое землячество — секретарем его вот уже несколько лет был Жозеф Лутула. О его бескорыстии знали все. Если Жозеф опять шлепал босиком, значит отдал кому-то свои ботинки. А как же: парню хочется пойти в кино или встретиться с девушкой, а надеть на ноги нечего. Лутула расшнуровывает свои и предлагает. При этом у него одна-единственная забота: тот ли размер обуви! Подходит — бери и щеголяй себе на здоровье. Надевай и сорочку. Сам приладит и галстук жениху...
Лумумба говорил ему:
— Тебе, Жозеф, в новом правительстве можно доверять все, за исключением министерства финансов. Раздашь все деньги и ни за что ни про что сядешь в тюрьму. Правда, там ты тоже не пропадешь: к тебе будет стоять длинная очередь с передачами. А впрочем, у меня остались деньги. Возьми, пожалуйста, ты их истратишь с большей пользой, чем я.
Вскоре в комнату пожаловали гости: пришел Жозеф Окито, которого все называли папой, отдавая дань его годам. Высокий, с сединой, которая бывает особенно прекрасной у черноволосых. Сняв ботинки, уселся на полу друг Лумумбы с детских лет Эмери Рафаэль Пене Сень-ха Лупака. Сын вождя и сам вождь, он по традиции носил имя, в котором объединились имена наиболее знатных предков. Вошел совсем юный Эммануэль Нзузи, всегда восторженно относившийся к Патрису. Веселый, жизнерадостный Лутула принес тарелочки с поджаренным арахисом, поставил на пол несколько бутылок пива, разложил початки кукурузы, только что вынутые из кипятка.
— Патрис, это в честь твоего приезда, — сказал Лутула, приглашая гостей к скромной трапезе. — Больше ничего нет. Позднее приготовим ужин.
— Что ты, что ты, Жозеф! — отвечал Лумумба. — Разве ты не знаешь, что в настоящее время для любого конголезца самой лучшей закуской является политика? Начнем с нее...
— И кончим ею, Патрис! — вставил папа Окито.
— Ты был на родине, папа? — обратился к нему Лумумба. — Что говорит, что думает народ? С кем ты встречался? Как поживают мои родители?
— На тебя возлагают большие надежды, Патрис. Тебя любят и доверяют тебе. Встречался я почти со всеми жителями твоей деревни. Бельгийские власти усиленно следят за приезжими. Приходилось уходить в лес, на рыбалку. Сидим с удочками так, для виду, а сами обсуждаем политические проблемы, словно мы уже у власти и сами правим своей страной.
Это хорошо. Батетела всегда были молодцы. Их ничто не сломит, ничто не остановит.
— Говорил я с вождями, — продолжал Окито. — Они предлагают поднять восстание. Бельгийцев не так уж много, и с ними можно покончить в два счета. Военный гарнизон Лулуабурга поддержит население. Замысел таков: провинция Касаи первой в Конго провозглашает независимость. Мы формируем свое правительство. Немедленно информируем об этом Организацию Объединенных Наций и великие державы. Брюссель будет поставлен перед свершившимся фактом. За нами последуют и другие провинции. В случае необходимости мы им окажем военную помощь. Ты должен, Патрис, выехать в Касаи, чтобы взять руководство восстанием на себя...
Лумумба чувствовал, что старик Окито целиком и полностью разделяет идею скорого восстания, в благополучный исход которого он глубоко верит. Но кажется, сторонники решительных действий забыли пословицу батетела: «У охотника, кроме храбрости, должны быть ум и ловкость». Лумумба даже не спрашивал мнения остальных — видно было по их глазам, что готовы хоть сейчас отправиться в провинцию и приступить к осуществлению плана, изложенного Жозефом Окито.