— Понижаешь, папа, что было со мной? Поставь себя на мое место. Королевский адъютант, бельгийский полковник, дал мне несколько минут на сборы. Посоветовал приодеться. Суетилась вся моя родня. У всех на лицах — недоумение и растерянность. Спрашивали: куда тебя повезут, в какую тюрьму и за что? В чем ты провинился перед королем? Теперь уже, говорят, скрывать нечего. Все равно узнаем... Вот так и состоялось наше знакомство.
— Как он с тобой разговаривал? Руку подал? Пригласил сесть? — спрашивал Окито.
— Представь себе, что все интересуются этим, — отвечал Лумумба. — Король предстал демократом. Вышел навстречу, извинился, что побеспокоил меня, оторвав от дел. Усадил в кресло, спросил, что желает моя особа выпить. Расспрашивал обо всем: о семье, о работе, о заработке. Просто удивительно! Обычный чиновник из губернаторской канцелярии никогда не говорил со мной так вежливо и с таким, казалось бы, участием. Несколько раз он отметил мою образованность, начитанность, отпустил комплимент относительно моего французского.
Можно сказать, обласкал меня. А я все больше настораживался ходом на редкость гладкой беседы и все ждал, когда же мы начнем разговаривать всерьез.
— Ну и как?
— Король предложил тебе пост министра, — вставил Лутула.
— Нет, это уже слухи, домыслы, — смеясь, ответил Лумумба. — Никакого поста он мне не предлагал. Король развивал идею сотрудничества. Понимаете? Чтобы мы, эволюэ, то есть образованные конголезцы, пошли на службу к бельгийцам. В то время я был председателем общества батетела в Стэнливиле и стоял во главе конголезско-бельгийского культурного центра. Я искренне верил и сейчас верю, что с Бельгией нам надо поддерживать широкие связи. Культурная страна Европы. Король, как он сказал, рад был слышать мое мнение. Но я продолжил свою мысль, заявив, что обстановка требует изменения всей конголезской политики Брюсселя. Вот с этого момента и началась дипломатия. Бодуэн свалил недостатки в управлении колонией на плохих чиновников. Вы уж не думайте, что я выкрикивал в лицо монарху нашему лозунги о немедленной ликвидации колониальной системы! Говорил я сдержанно, но настаивал на том, что с колониализмом рано или поздно придется покончить. Потом зашла речь о политических партиях. Я сослался на примеры английских и французских колоний, где разрешена деятельность общественных организаций и союзов. В Конго нет ничего подобного. Король сказал, что этот вопрос будет рассмотрен, хотя он лично и не уверен в необходимости создания политических партий. Мало образованных конголезцев, говорил он. Касались и других вопросов. Я говорил о повышении оплаты труда конголезским рабочим и батракам. Мой собеседник парировал известным доводом: сначала выучитесь как следует, а сейчас Бельгия не может платить одинаково и неграмотному африканцу, и европейцу с высшим образованием. А я: чтобы учиться, надо сносно жить, на что нет средств, нужна прибавка. Король внушал: деньги, выбрасываемые зря, развращают. Деньги, выплачиваемые компанией или государством, содержат в себе и моральный фактор, имеют нравственное назначение. И все в таком роде, друзья мои...
— А чем кончилась беседа?
— Приглашением в Брюссель. Обещанием помочь мне и моей семье. И совершенно обворожительным вниманием: не нужны ли мне какие книги из Европы, каково мое самочувствие, есть ли у меня возможность иметь платного доктора. Вы удивитесь, если я вам сообщу, что король посоветовал написать мне книгу о Конго. Потом я часто думал о нашей встрече. Принял король — честь. Проявил какое-то внимание ко мне лично — значит, надо быть благодарным. Какие-то мысли его были здравыми, а доводы убедительными» А вся моя душа протестовала, со многим не соглашалась. Разве внимание ко мне одному могло заслонить безучастное отношение к судьбам миллионов конголезцев? Как могу я радоваться присылке книг из Бельгии, когда подавляющее большинство населения не умеет читать? Выучиться, чтобы подороже продать себя?
Он замолчал. Взял стакан с потеплевшим пивом, выпил его и принялся за арахис, очищая орешки от тонкой коричневатой шелухи. Извинился, что много говорил и еще не послушал своих собеседников.
— Дорогой наш покровитель, наместник бога на земле, — так зачастую он обращался к Жозефу Лутуле, в ответ на что тот всегда добродушно улыбался, — какие новости в Лео? Самые, самые острые?
— Самая последняя новость касается батетела. В Леопольдвиле распространился слух, что наше племя намерено установить свою власть над всей страной, что об этом уже будто ведутся переговоры с бельгийцами...