На суде паренек усугубил свою вину тем, что поносил всех бельгийцев, угрожая им физической расправой: ему так хотелось проникнуть к Лумумбе! Его приговорили к трем месяцам тюремного заключения с последующей высылкой из столицы Катанги.
— Вот так я и оказался около вас, — рассказывал посланец Ананиса Гохи.— Я вас сразу узнал, но в первые дни не решался подходить. Надо было оглядеться. Теперь вы курите, пожалуйста. Это необходимо — очень хороший повод для разговоров. Я буду вашим поставщиком сигарет. Что надо — пишите. Здесь есть наши люди. Они все доставят по назначению...
Из тюрьмы пошли письма. Лумумба вздохнул облегченно: движение, возглавляемое им, не погасло. Он это чувствовал и гордился этим. Когда его вызвал на допрос прокурор, он держался уверенно и спокойно отвечал на все вопросы. Прокурор особо предупредил, что любое политическое выступление в тюрьме осложнит и без того сложное положение заключенного.
— Вы шутите, господин прокурор, — сказал Лумумба. — Я нахожусь не просто в Катанге, а в катангской тюрьме. Насколько мне известно, население этой провинции не проявляет никакого интереса к тому, что происходит в далеком Леопольдвиле.
— В этом я с вами полностью согласен, — подхватил прокурор. — В ваших словах сказывается наблюдательный политик. Катанга останется Катангой. Ее дело добывать медь, а не заниматься политикой. Достаточно пожить в Катанге, чтобы убедиться в неосуществимости так называемой африканской независимости. Здесь даже не каждый европейский инженер сможет работать. «Юнион миньер» отбирает элиту со всего мира — из Бельгии, Канады, из Западной Германии и Соединенных Штатов. Лучшие инженеры, лучшие администраторы...
— И лучшие юристы, осмелюсь заметить, — вставил Лумумба.
— Благодарю вас, — улыбнулся прокурор. — Чем я могу облегчить ваше положение? Ваше дело, как вы знаете, затяжное. Все будет зависеть от общей политической ситуации. Если события пойдут на убыль и все успокоится, то, как я полагаю, не будет повода задерживать здесь ваше пребывание.
— Вы мне сочувствуете, господин прокурор, не так ли?
— Как служитель Фемиды — да, определенно и твердо. Но как гражданин Бельгии я не разделяю ваших политических концепций. В них много наивного, нереального. Мне чужд расовый подход, но каждая нация должна иметь место, отведенное ей историей. В Конго же, согласитесь, нет даже единой нации. Впрочем, я увлекся, здесь не место для политических дискуссий. Так о чем вы хотели меня попросить?
— Мне нужны книги, господин прокурор. Я хочу заняться историей Катанги, структурой ее промышленности.
— Это можно. Я распоряжусь. Из газет вы можете? получать «Мвана шаба» — «Дитя меди». Ее издает компания. Трудно придумать более удачное название! Катанга — дитя меди, дитя Европы и больше всего Бельгии.
Разговорчивый прокурор вышел. Слово свое он сдержал: Лумумба стал получать книги, альбомы, газету. В Катанге он бывал и раньше — приезжал сюда по служебным делам из Кинду и Стэнливиля. Командировочных выдавалось мало, и он останавливался не в отелях Элизабетвиля, а в дешевеньком доме для приезжих, расположенном в африканском квартале под названием «Кения». Тут проживали рабочие и служащие компаний. Незначительный процент африканцев составляли мелкие чиновники и квалифицированные рабочие: эти жили более или менее сносно. Имели даже собственные домики, разъезжали на мотоциклах и на автомашинах — роскошь, неведомая конголезцу в других районах страны. «Юнион миньер» ввела страхование рабочих: увечье на рудниках, где все еще широко практиковался тяжелый ручной труд, несмотря на усиленное внедрение машин и автоматов, приносило деньги. Просто надо было иметь увечье, подтвержденное консилиумом врачей, да до увечья следовало проработать солидный срок...
И все же рабочие в Катанге в материальном отношении жили заметно лучше своих собратьев в других концах Конго. Не то что в Мбужи Майя — Козьем потоке, как называлась еще касайская Бакванга с ее алмазными россыпями. Группа Оппенгеймера из Южной Африки, получившая право на добычу промышленных алмазов в провинции Касаи и занимающая первое место в капиталистическом мире по их производству, не находила средств, чтобы приодеть африканских алмазо-искателей: они ходили босиком и голыми руками перебирали речную гальку и песок. Нет мест, богаче алмазами, чем Мбужи Майя, где сливаются, образуя Санкуру, реки Бушимайя и Луилу. Нет их глуше — и нет обильней. Рабочие устраивали забастовки, требуя выдачи... резиновых сапог и перчаток. Это на приисках миллиардера! В Катанге орудовала более опытная рука хищника. Эксплуатация прикрывалась демагогией либералов, существованием «рабочего» профсоюза. Для рабочих были открыты бесплатные вечерние курсы, им выдавали премиальные, некоторых из них направляли в Бельгию на практику.