За лондонскими Ротшильдами последовали парижские — последние стали сотрудничать с Ламбером и «Сосьете женераль». В Конго заявили о себе банкирские дома Мирабо, Малле, Верна, Лазара, Хоттингера и многих других. Крупп из Западной Германии, ФИАТ из Италии, швейцарская фирма «Цемент Обург», голландские «Филиппе», «Хейнекен», шведские, канадские, израильские, японские фирмы... Это было нашествием, денежными гонками в обнищавшей колониальной вотчине. Лабиринт, в котором терялись богатства страны вместе с ее обитателями.
Разные эксперты по-разному оценивали состояние так называемого «конголезского портфеля», но никто не называл суммы, меньшей 32—35 миллиардов бельгийских франков. В загадочный портфель стекались доходы отовсюду: «Специальный комитет по Катанге», созданный еще в 1900 году, являлся единственным органом, предоставляющим право на строительство новых промышленных предприятий, на отвод земельных участков. Как правило, до 20 процентов акций новых компаний переходило в руки комитета. Куда угодит этот конголезский портфель? Кто будет вести борьбу за возвращение его Конго? Было над чем призадуматься. Лумумба делал пространные выписки из книг, присылаемых адвокатом, анализировал астрономические цифры доходов катангских предприятий. Он готовил материалы к исследованию о Катанге. Уже после гибели Лумумбы в Брюсселе вышла его книга под названием «Под угрозой ли Конго, земля будущего?». Африканскому автору удалось многое сказать о положении своей родины.
В самом начале 50-х годов все заговорили о новых веяниях в бельгийской колониальной политике. Речь шла об отношении к развитым африканцам — эволюэ. Молодое поколение жадно тянулось к знаниям: юноши усиленно изучали французский язык, сдавали заочно экзамены, бросали родные деревни и уходили в города. Три-четыре конголезца обладали даже европейскими дипломами. За образованного конголезца шла борьба. К кому должны примкнуть африканские дипломанты? В деревни они не желали возвращаться. Колониальные власти нашли выход в том, что взяли на учет всех юношей, получивших какое-либо образование, выдавая им специальное свидетельство — карточку гражданского состояния. Положение об этих бумажках предписывало, что они могут быть вручены лишь тем африканцам, которые зарекомендовали себя «благопристойным поведением и привычками, доказывающими желание достигнуть более высокого уровня цивилизации». Это была проверка на лояльность, принимающая унизительные формы. Собиралась комиссия, состоящая из бельгийского директора компании или администратора, из местного вождя, преданного властям и проверенного ими неоднократно, из служителей культа, из знатных граждан города. Когда писалась книжка, во всем Конго не было и тысячи обладателей карточек гражданского состояния.
Удивительное кощунство в обращении с африканским населением: миллионы конголезцев остались вне гражданского состояния! В африканской семье, состоящей из десяти или двенадцати человек, лишь один ее член, окончивший миссионерскую школу, удостаивался чести именоваться гражданином, да и то условно. Было немало случаев, когда пресловутые карточки отодрались обратно, так как конголезец, по мнению главарей моральной слежки, не оправдал надежд...
Лумумба подсчитал тогда: должно пройти одно тысячелетие, чтобы сто тысяч конголезцев удостоились такого гражданства. А после ста тысяч лет все жители Конго будут иметь бельгийские карточки. О бельгийских филантропах, которые выдавали специальные аттестаты африканцам, Лумумба писал: «Для них все негры были макаками, а наиболее интеллигентные из них — эволюэ — в первую очередь. Их жены были еще более опасными. Они совершенно обленились, так как вею работу за них выполняли слуги-африканцы. В Бельгии им самим приходилось вести хозяйство других, а в Африке они мнили себя герцогинями. Оскорблять нас было для них приятным времяпрепровождением и, уж во всяком случае, совершенно обыденным делом». Бельгийские власти намеревались оторвать от народной массы эволюэ и приспособить их к своим нуждам. Лумумба разгадал этот замысел. Он писал: «Правительство ведет нечистую игру, занимается вместе со своими агентами мелкими интригами, рассчитывая нас умаслить. Оно нам обещает то одно, то другое, издает законы и постановления, выступает с эффектными речами, но его агенты делают противоположное: может быть, они получили секретные инструкции. Ведь их даже в специальных школах в Европе обучают неискреннему поведению по отношению к неграм... До прихода белого человека в Африку африканец страдал физически от болезней. Ныне африканец, будучи физически исцеленным, начинает все больше и и больше страдать от другой болезни: речь идет о нравственном страдании. В некоторых отношениях последнее мучительнее физического недомогания».