Заботы дня должны были укрепить шаткую политическую коалицию, воплотившуюся в центральное правительство, в первый конголезский кабинет. Были минуты полного и ни с чем не сравнимого отчаяния, когда Лумумба видел, как вырывались на простор центробежные силы, готовые разорвать на куски страну. Во многих районах идея единого Конго совершенно не воспринималась. Больше того, в ней усматривали главное препятствие на пути осуществления давних стремлений племен и народностей к самостоятельному существованию. Руководители микроскопических групп, несмотря на их фанатическую приверженность к обособленности, несмотря на боязнь, что их племя будет проглочено гигантским государством и растает среди других, неведомых и враждебных, все же составляли отряд националистов, выступающих единым фронтом против колониального угнетения.
За слом бельгийской системы выступали и большие партии, и незначительные, трибальные. Расхождения начинались с обсуждения вопроса о государственном строе, о характере будущих связей между племенами. И вот тут мелкие племена в лице своих руководителей проявляли поразительную приверженность к сепаратизму. Психологически и исторически понять такую позицию не так уж трудно. Колонизаторы в какой-то степени считались с крупными народностями и их вождями: мелкая россыпь племен сбрасывалась со счетов. Обезличенное, обреченное на вымирание племя угнеталось не только бельгийцами, но терпело притеснения и со стороны соседних более крупных. Парадоксально, но факт, что многие этнические образования обращались за помощью к бельгийцам и жаловались на «угнетателей конголезцев». Они пуще всего боялись объединения, видя в нем новую форму угнетения. Руководители родо-племенных партий стремились к одному: объявлению отдельного государства или республики под всеспасающей эгидой Организации Объединенных Наций. С центральным правительством они готовы были установить договорные отношения, основанные на равенстве сторон.
Лумумба терпеливо и настойчиво разъяснял позицию своей партии, как общенациональной, у которой сочетаются интересы единого Конго с заботой о каждом отдельном племени. В ответ выдвигалось требование: раз это так, то включите в состав правительства нашего лидера. Неважно, что его никто не знает за пределами трех или пяти деревень. Племя, представитель которого не входил ни в провинциальное, ни в центральное правительство, считало себя обиженным, бунтовало, срывало всякие общие мероприятия.
В Касаи и других местах Лумумба вынужден был идти на союзы с партиями сепаратистского толка. Он сотрудничал с Грегуаром Камангой, председателем партии КОАКА (Коалиция касайцев). Она была создана, когда произошел разрыв во взаимоотношениях между балуба и лулуа. КОАКА выступила «третьей силой» в провинции, объединив вокруг себя мелкие народности — бапенде, бачоке, балуалуа, башилели, бакуба, бакега, басала, ба-инджи, миазу, вена, мпуту и некоторые другие. Лулуа, в свою очередь, объединились с басонге и выступили против балуба.
Национальное движение Конго, чтобы обеспечить успех, пошло на сотрудничество с Грегуаром Камангой и объединением басонге. Эта коалиция, пестрая, непрочная, включающая людей с противоположными политическими воззрениями, пришла к власти и создала провинциальное правительство Касаи. Грегуар Каманга был назначен министром здравоохранения центрального правительства. Дань сепаратизму.
Лидер партии Объединение конголезских националистов Касаи (лулуа и другие племена) Альфонс Илунга стал министром транспорта. Эдмонд Рудахиндва из Киву, представляющий группировку под названием Возрождение конголезцев, занял пост министра горнорудных дел. Министр общественных работ Антуан Нгвенза состоял в двух партиях сепаратистского направления: он был генеральным секретарем Федерации племени бангала, занимал пост национального секретаря в партии Боликанго. Двухпартийным был и министр-резидент в Бельгии Альбер Дельво: он был президентом ЛУКА (Союз жителей Кванго ради независимости) и секретарем национального комитета скандально известной «пенепе». Одно время он декларировал создание «государства Кванго». Отец Дельво — бельгиец, имевший влияние в европейской колонии Конго. Перед независимостью Альбер Дельво обвинял Лумумбу и Кашамуру в том, что они якобы «настежь открывают двери коммунизму». Противники сходились теперь в одном зале.