Во второй половине дня 13 июля бельгийские парашютисты под командованием генерала Гейсена высадились в леопольдвильском аэропорту Нджилли. Через 48 минут операция была завершена: бельгийские войска овладели конголезской столицей. Президент Касавубу и премьер-министр Лумумба накануне вылетели в Элизабетвиль, чтобы встретиться с Моизом Чомбе и вступить с ним в переговоры. Катанга ответила отказом: самолету не было дано разрешение на посадку в Элизабетвиле, и он, прождав длительное время в Кинду, лишь 14 июля приземлился в Леопольдвиле.
Президент и премьер въехали в город, улицы которого свидетельствовали о варварском налете. Лежали неубранные трупы. Фасады домов изрешечены пулями. На тротуарах — сплошные дорожки из битого стекла. Сновали военные «джипы». В городе введен комендантский час. Всюду патрули. Леопольдвиль, как и в колониальные времена, снова оказался в руках бельгийских войск. Министерства были закрыты. Центром всей жизни вновь стало бельгийское посольство, охраняемое отрядами парашютистов. Машину, в которой ехали главы государства и правительства, на каждом шагу останавливали бельгийские военные.
Это был акт агрессии против молодого африканского государства, совершенный Бельгией при поддержке стран НАТО. Еще 11 июля Пентагон отдал приказ привести в состояние боевой готовности на случай возможной переброски в Конго 24-ю пехотную дивизию. Соединенные Штаты направили к берегам Конго авианосец «Уосп». Агентство «Белга» распространило сообщение о том, что американский посол в Брюсселе согласился «в принципе» на посылку подразделений США в Конго. В состоянии боевой готовности находились и португальские войска в Анголе и Кабинде.
Бельгийская карательная операция охватила широкий район Нижнего Конго и некоторые другие части страны. Агрессия в действительности началась раньше, чем бельгийские парашютисты высадились в предместьях Леопольдвиля. Кровавые события произошли в Матади, главном порту страны. 9 июля по предписанию консула все бельгийцы были вывезены из Матади на пароходах. Утром 11 июля четыре бельгийских военных корабля приблизились к городу, стали на якорь и открыли огонь. Матади бомбили самолеты. На улицах появились десанты бельгийских солдат и моряков. Загорелись нефтесклады. Вооруженные отряды врывались в здания, где работали правительственные служащие, и чинили расправы. В полицейском участке были убиты все находившиеся там конголезцы. С ходу был захвачен и город Бома в Нижнем Конго. Операция по «спасению бельгийцев» шла полным ходом. Правда, к моменту удара по Матади, там из 1800 европейцев осталось... 4 португальца и 1 бельгиец! Все остальные были заблаговременно эвакуированы. «Спасать» одного-единственного бельгийского гражданина двинулись морская эскадра, эскадрилья самолетов и несколько сот солдат!
Любое вероломство находит оправдание со стороны тех, кто в нем повинен. Насилуется международное право, фальсифицируется история, выворачиваются наизнанку понятия о правах человека, о равенстве всех наций и народов. Король Бодуэн выступил по радио. «В конголезской армии, — заявил он, — вспыхнуло движение страшной жестокости, а ответственные власти, вместо того, чтобы бороться с этим, постарались восстановить конголезский народ против бельгийцев... Наши войска в Конго вели себя хладнокровно и с достоинством, заслуживающим самой большой похвалы».
Американский журнал «Тайм» несколько разошелся во мнениях с бельгийским монархом. «Полагали, — писал «Тайм», — что ударные бельгийские парашютные части покажут железную дисциплину в противовес беспорядочному и безрассудному поведению взбунтовавшихся конголезских солдат из отрядов поддержания общественного порядка. Но парашютные войска вскоре вышли из-под контроля. Пробивая себе путь в Леопольдвиль после захвата аэропорта, они избивали всех африканцев, встречавшихся им на пути, разоружали и арестовывали конголезских солдат. Когда конголезцы предложили им примирение и создание совместных патрулей из солдат обеих сторон для наблюдения за порядком в Леопольдвиле, парашютисты с негодованием отказались сесть рядом с «этими черными обезьянами» в военные «джипы». Они были настроены воинственно и высокомерно. Один парашютист выстрелил в темноте в корреспондента журнала «Тайм» Ли Григгса, а затем извинился и сказал: «В темноте я принял вас за африканца».
В ту пору мир разделился на два лагеря: в одном высказывалось сочувствие маленькой и доброй Бельгии. Печатные органы Запада в спекулятивных целях расписывали «пролитую кровь белого человека» в Конго. Соответствующим образом подбирали факты: их было так много, что из них можно было построить любую заданную пирамиду, чернящую конголезцев. Второй лагерь подбирал пропагандистские построения, обеляющие конголезцев. Отсюда — крайности, уводившие читателя от суровой истины. Хулители конголезцев, умалчивая о кровавых оргиях, подобных имевшей место в Матади, выносили на первый план дикие сцены: надругательство солдат над католическими сестрами, ничем не прикрытый садизм, практикуемый ими в обращении с отдельными бельгийцами и другими европейцами, затерявшимися со своими семьями в саваннах и джунглях беспокойного и опасного Конго. В Элизабетвиле был убит итальянский консул Тито Сполья. В Бакванге растерзан американский корреспондент Тэйлор. Интервью газетам раздавали беженцы, стоявшие под дулом винтовок. Все это было в Конго.