Недаром древние писатели и географы говорили, что Африка начинается в Пиренеях, подчеркивая этим общность культур двух континентов. В армии Александра Македонского были африканцы. Фараон Эхнатон — мулат. Легенда гласит, что Моисей был женат на африканке. Государство Сонгаи основал Аский Великий, африканец. В Санкоре существовал университет, который поддерживал культурные связи с Испанией, Италией, Восточной Римской империей. Один из признанных авторитетов в мировой истории, Лев Африканский — уроженец знойной Африки. Пальмовый лист недолго сохранит стих, равный, может быть, стихам великого европейского поэта. Блестящие поучительные афоризмы не переходили на страницы книг: в лучшем случае они становились достоянием молвы. Один исследователь так говорил о Конго: «В начале XVI века Конго превратилось в христианскую землю, богатством и пышностью которой был восхищен весь христианский мир. Его императоры и придворные соперничали великолепием с грандами Испании и Португалии, а местные священники посвящались в духовный сан Римом. Никогда больше ни одно африканское царство не будет обладать такой утонченностью и изяществом. И можно поверить древним хроникам, заявляющим, что по умению держать себя, по своей одежде, манерам, искусству вести беседу жители Конго ничем не отличались от просвещенных европейцев* Затем наступил XVII век, сила двора Конго начала падать, и какой-либо приходский священник из Европы мог угрожать смещением императора. В XVIII веке царство Конго рухнуло и даже не осталось в памяти нового поколения».
В чем же отсталость Конго и Африки в целом? Что там нет небоскребов и неоновых реклам? Но кто возьмется утверждать, что в квартире двадцатиэтажного дома жить лучше, чем в африканской хижине? Вполне естественно: европеец всегда предпочтет, как мы выражаемся, квартиру со всеми удобствами, расположенную невдалеке от центра города, африканец же предпочтет хижину, находящуюся в глубинке. Это обстоятельство нисколько не говорит об «отсталости» и «примитивизме» африканца. Еще больше нелепости содержится в определении достоинств человека «по одежке». «Какой ужас, — вопят невежи, — они все время ходят босиком, не знают, что такое ботинки, не умеют повязать галстука!»
Сейчас уже многое переменилось и есть немало африканцев, которые дадут десять очков вперед франту из Парижа или Брюсселя. Но абсолютное большинство африканцев щеголяет действительно налегке, не обременяя себя гардеробами. Из этого делается вывод и о бедности, и о той же «отсталости» и «неполноценности». И то и другое противоречит здравому смыслу. Обнаженность — насущная потребность для человека, живущего в тропиках. Бедный, с нашей точки зрения, наряд отнюдь не характеризует африканца с имущественной стороны, не говорит о его социальном положении в обществе.
Нгонго Лютете редкий раз надевал на себя воинские доспехи, положенные ему как вождю племени. Даже перед европейцами, отряды которых он разбивал, вождь представал босым, держа копье в руке.
— Не так обидно, что африканцы нас взяли в плен, сколько то, что принудил к сдаче босяк, — говорили бельгийцы.
Он родился на берегу Санкуру. Отец его был замечательным охотником. Бивни убитых им слонов приносил домой: изгородь вокруг хижины состояла из воткнутых в землю клыков. Ворвавшись в деревню, пришельцы набрасывались на слоновьи бивни и уносили их до единого. Нгонго Лютете, сын охотника, был уже взрослым. Старик отец говорил ему:
— Эти белые люди — дикари. Их нужно истреблять, как животных, которые уничтожают наши посевы. Но у меня нет сил для этого. Наш вождь перетрусил и не сможет защитить батетела. Я знаю тебя не только как сына, но и как воина. Нужно собрать совет старейшин, чтобы избрать нового вождя. Люди с ружьями скоро придут еще...
До Санкуру дошли арабские авантюристы, занимавшиеся работорговлей, сбывавшие европейским перекупщикам «живой товар». Формируя вооруженные караваны на Занзибаре, оснащая их английским оружием, они через Танганьику устремлялись в Конго, захватывали опорные пункты, откуда делали набеги на окрестные селения африканцев. Типпо Тип и его сын Сефу владели значительными территориями: за короткий срок они нажили баснословные состояния. Эти искатели наживы прокладывали дороги еще более крупным европейским хищникам.
Когда Нгонго Лютете был избран вождем батетела, он начал готовиться к военным действиям против непрошеных властителей, закрепившихся на конголезской земле. Положение осложнялось тем, что бельгийские колонизаторы смогли навербовать солдат из некоторых племен Конго, в том числе и из батетела. Солдат обували, одевали, им платили деньги — и их же бросали в бой против африканцев. Про них вождь говорил: