Но эти призывы уже не доходили до народа: бюллетень законного правительства распространялся нелегальным путем. Было очевидно, что и правительство Жозефа Илео оказалось мертворожденным. Замысел «о студенческих комиссарах» также не был осуществлен. Леопольдвилем правила «группа Бинзы», которая подмяла все. Солдаты вылавливали сторонников Лумумбы, хватали и увозили членов центрального правительства в тюрьму Макала. Арестованы Финант и Камитату, Окито и Мполо. 16 сентября снова задержали Лумумбу, 23 сентября бросили в заключение Антуана Гизенгу. Подвергся разгрому африканский квартал, где проживали выходцы из провинции Касаи.
Как-то вечером в домик на авеню Килькесе, где проживал Лумумба, пробрался Нестор Окито, девятнадцатилетний сын сенатора. Сам он не мог прийти — его выпустили из тюрьмы избитого. У Окито было девять человек детей. Нестор сообщил, что отец остается в Леопольдвиле один, а все они завтра уезжают в Стэнливиль.
— Папа просил передать, чтобы вы тоже отправили отсюда детей...
Лумумба переговорил с Полин. Через несколько минут она была в посольстве Объединенной Арабской Республики. Женщину с кошелками мобутовские солдаты, торчащие в садике особнячка и снаружи, пропускали беспрепятственно. Супруга египетского дипломата госпожа Абдель Азиз Исхак села в машину и выехала с Полин. Она взяла Франсуа, Патриса и Жюлиану и вскоре вылетела с ними в Каир. Роланд остался с родителями. У него кровоточил шрам на голове: когда арестовывали Лумумбу, солдат ударил его прикладом... А малышка росла болезненным ребенком. Врачи посоветовали отправить ее на лечение в Европу. Дипломаты из дружественных стран помогли Полин вылететь в Женеву. Там ребенок умер. Полин ходила по транспортным компаниям, стараясь отправить гробик с телом на родину. Отказ следовал за отказом. Предлагали похоронить ребенка в Женеве. Но обычай требовал, чтобы покойник сошел в землю родины: Полин не могла отступить от него. Она направилась в отделение Организации Объединенных Наций, где ей тоже отказали в помощи, сославшись на то, что это будет истолковано как вмешательство международной организации во внутренние дела Конго...
Все-таки она пристроила гробик в самолет, который должен был отправиться в Африку. Потом, когда она была уже в Леопольдвиле, до нее дошло известие, что гробик затерялся в дороге...
Домашний арест. Режим, не уступающий тюремному. Телефон премьер-министра был соединен только с ведомством Нендака. Услужливые садисты время от времени звонили и сообщали: снова арестован Окито, пропал без вести Гизенга. Лумумба обратился к командованию ООН с просьбой предоставить ему политическое убежище. Нет, нельзя этого сделать — ООН, как уже не раз объявлялось, не вмешивается во внутренние конфликты! И все же какой-то компромисс в пользу Лумумбы был достигнут: его домик стали охранять ганские и гвинейские солдаты. На несколько минут они пропустили Гизенгу, которого мобутовцы не могли отыскать и считали пропавшим без вести.
— Поезжайте в Стэнливиль, Антуан, — сказал ему Лумумба. — Немедленно покидайте эту ловушку. В Леопольдвиле мы уже ничего не сможем предпринять. Выбирайтесь, пока не поздно. Свяжитесь с Кашамурой — я советую ему отправиться в Киву. Придется все начинать сначала...
— Я согласен, Патрис, — ответил Гизенга. — Но я бы предложил несколько другой вариант. Что, если я выеду на родину, в Квилу? Там меня поддержат...
— Тогда мы распылим свои силы. Главной базой в борьбе за единое Конго должен стать Стэнливиль. Там находится военный гарнизон. Туда стекаются все недовольные нынешним режимом. Именно оттуда должно начаться наступление. Не сомневаюсь, что Квилу и другие районы присоединятся к нам потом.
Гизенга предложил Полин отправиться вместе с ним, но она отказалась. В октябре радио Леопольдвиля передало сообщение, что Антуан Гизенга скрылся из Леопольдвиля. На этот раз мобутовцы говорили правду: Гизенга уже находился в Стэнливиле.