Гарри вертел в руках маленькое удостоверение, но не мог раскрыть его.
— Как оно раскрывается? — спросил он посетителя. Тот взял карманные часы и нажал на головку. — Я не могу найти... — Лэтем умолк. Глаза его разъехались в стороны, зрачки расширились; он часто и быстро заморгал, лицо его обвисло, мышцы расслабились.
— Привет, Алекс, — резко произнес посетитель. — Это ваш старый знакомый костоправ Герхард. Как вы себя чувствуете, друг мой?
— Прекрасно, доктор Неулыбчивый, приятно получить от вас весточку.
— Сегодня вечером слышимость по телефону лучше, верно?
— По телефону? Кажется, да.
— В посольстве сегодня все прошло хорошо?
— Черт побери, нет! Эти идиоты продолжали задавать вопросы, отвечать на которые должны они,а не я.
— Да, понимаю. Люди в том, другом вашем деле, о котором мы никогда не говорим, защищают себя любой ценой, не так ли?
— Это звучит в каждом вопросе, который они задают, в каждом слове, которое произносят. Честно говоря, обидно.
— Охотно верю. Итак, каковы ваши планы? Что эти идиоты разрешили вам сделать?
— Утром я лечу в Париж. Там я встречусь с братом и с одной дамой, Герхард. Это вдова человека, с которым я работал в Восточном Берлине. Я очень взволнован тем, что снова увижу ее. Она встретит меня в аэропорту, в дипломатическом отсеке, на посольской машине.
— А ваш брат не может встретить вас. Апекс?
— Нет... Стойте-ка!Разве у Алекса есть брат?
— Не важно, — побледнев, быстро проговорил гость. — Брат, о котором вы говорили, где он?
— Это секрет. Его пытались убить.
— Кто пытался убить его?
— Вы же знаете. Они... мы.
—Завтра утром, дипломатический отсек. Это в аэропорту имени де Голля, так?
— Да. Время прилета — около десяти часов.
— Прекрасно, Алекс. Желаю приятной встречи с братом и дамой, которая вам так нравится.
— О, дело не только в этом, Герхард. Она необыкновенно умна, эрудированна.
— Не сомневаюсь, но ведь и мой друг Лесситер — не поверхностный, а весьма разносторонний человек. Мы еще поговорим. Апекс.
— Куда вы уходите, где вы?
— Меня вызывают в операционную. Я должен оперировать.
— Да, конечно. Вы еще позвоните?
— Обязательно. — Гость в очках пригнулся над столиком, твердо и пристально глядя в бессмысленные глаза Лэтёма. — Запомните, старина: вы должны уважать пожелания вашего гостя из Вашингтона: Он действует по приказу. Забудьте имя, которое только что прочли в его удостоверении. Оно подлинное, и это все, что должно вас интересовать.
— Конечно. Приказ есть приказ, даже если он глупый. Гость приподнялся и вытянул удостоверение из безвольно повисшей левой руки Гарри. Раскрыв его, он выпрямился на диване, взял с низкого столика карманные часы, нажал на головку и не отпускал ее, пока не увидел, как прояснился взгляд Лэтёма: Теперь тот явно понимал, где находится, лицо его стало твердым, подбородок напрягся.
— Так вот, — сказал гость, закрывая удостоверение, — поскольку вы знаете, что я прихожу к вам на законном основании, видели фотографию и все прочее, называйте меня просто Питер.
— Да... удостоверение настоящее. И все же я не понимаю... Питер. Ладно, вы — призрак, но почему? Кто из комиссии вызывает подозрения?
— Не мне знать почему и кто, я всего лишь невидимка.
— Но как можно сомневаться в членах комиссии?
— Возможно, в них как таковых и нельзя, но ведь привлекли и других, не так ли?
— Несколько шутов, да. Они не хотят проверять людей из того списка, что я доставил. Им удобнее исключить многих из них, прежде чем заняться этим вплотную: меньше работы и меньше шансов задеть какое-нибудь значительное лицо.
— А что вы думаете об этих людях?
— Что думаю я, не имеет значения,Питер. Конечно, некоторые фамилии кажутся мне нелепостью, но я получил списки из самого логова — ведь я пользовался полным доверием до побега. Я их финансировал, поддерживал их дело, так зачем им было подсовывать мне дезу?
— Есть слухи, что нацисты, неонацисты, с самого начала знали, кто вы такой.
— Это не «слухи», таковы их правила.А как, черт возьми; мы поступали, обнаружив, что «крот» или изменник добыл у нас сведения и сбежал в матушку-Россию? Конечно же, заявляли, какие мы умные, как профессионально работаем и что украденная у нас информация совершенно бесполезна, хотя все это было совсем не так. И ведь мы часто к этому прибегали.
— Загадка, не правда ли?
— А что не загадка в нашем деле? Вот, например, сейчас, чтобы остаться в здравом уме, я должен изгнать из своего сознания Александра Лесситера. И снова стать Гарри Лэтемом: моя работа закончена. Пусть теперь этим занимаются другие.
— Согласен с вами, Гарри. Но мне пора. Пожалуйста, не забудьте мой приказ. Мы сегодня не встречались... И не вините меня, вините Вашингтон.
Посетитель прошел по коридору к лифтам, сел в первый же и, спустившись этажом ниже, направился в свой номер, расположенный под номером Гарри Лэтёма. Он подошел к столу, где стояла электронная аппаратура, нажал на несколько кнопок, перемотал ленту и проверил запись. Затем поднял телефонную трубку и набрал номер в Меттмахе, в Германии.
— "Волчье логово", — ответил тихий голос.
— Это Дрозд.
— Включите, пожалуйста...
— Сейчас. — Тот, кто называл себя Питером, осторожно вытянул из аппаратуры тонкую проволоку, прикрепил ее конец к острым зубцам аллигаторной клеммы и начал вращать клемму. По линии прошла короткая вспышка статики. — Метрометр показывал «чисто», а как у вас?
— Чисто. Начинайте.
— "Дрозд, если не ошибаюсь"... — включилась магнитофонная запись. Резидент, поселившийся под номером Лэтема, прокрутил запись до конца: — «Согласен с вами, Гарри... не вините меня, вините Вашингтон».
— Ваше мнение? — спросил Дрозд.
— Это опасно, — ответил из Германии Герхард Крёгер. — Как большинство глубоко засекреченных агентов, он подсознательно меняет личины. Он ведь и сам так говорит: «Я должен изгнать Александра Лесситера из своего сознания». Он слишком долго был Лесситером, ему трудно снова стать самим собой. Это случается: двойная жизнь приводит к раздвоению личности.
— Он выполнил то, чего вы от него хотели, всего за пару дней. Одного только списка достаточно, чтобы привести наших врагов в состояние коллективного шока. Им не хочется верить его информации — они об этом прямо заявляют, но вместе с тем боятся ее отрицать. Я могу убрать его одним выстрелом в коридоре. Убрать?
— Это придало бы достоверности списку, но нет, пока не надо. Его брат успешно идет по следу этого слабоумного бродяги Жоделя, а это грозит нам катастрофой. Но как бы меня ни огорчало то, что я не смогу следить за дальнейшим поведением моего пациента, наше движение важнее всего, и мне придется идти на жертвы. Александр Лесситер приведет нас к другому Лэтему, который лезет не в свое дело. Убей обоих.
— Это нетрудно. Нам известен маршрут Лесситера.
— Следуй за ними, и пусть останутся только трупы. Актер, воскресший сын Жоделя, будет следующим, и тогда все следы в долину Луары занесет песком, как Хаусрюк.
Гарри Лэтем и Карин де Фрис обнялись крепко, как брат и сестра после долгой разлуки. Сначала оба бессвязно и взволнованно говорили о том, как чудесно, что они снова вместе. Затем Карин, взяв Гарри за руку, поспешно направилась с ним в дипломатический отсек, где Гарри быстро покончил с формальностями, и они вышли на огороженную парковку, где было полно охранников; некоторые держали на поводке собак, обученных находить наркотики и взрывные устройства. Машина оказалась невзрачным черным «пежо», неотличимым от нескольких тысяч других на улицах Парижа. Де Фрис села за руль.
— Нам не дали шофера? — спросил Лэтем.
— Точнее, нам не разрешено иметь его, — ответила Карин. — Твой брат находится под охраной антинейцев, ты помнишь их?