Посетитель прошел по коридору к лифтам, сел в первый же и, спустившись этажом ниже, направился в свой номер, расположенный под номером Гарри Лэтёма. Он подошел к столу, где стояла электронная аппаратура, нажал на несколько кнопок, перемотал ленту и проверил запись. Затем поднял телефонную трубку и набрал номер в Меттмахе, в Германии.
— "Волчье логово", — ответил тихий голос.
— Это Дрозд.
— Включите, пожалуйста...
— Сейчас. — Тот, кто называл себя Питером, осторожно вытянул из аппаратуры тонкую проволоку, прикрепил ее конец к острым зубцам аллигаторной клеммы и начал вращать клемму. По линии прошла короткая вспышка статики. — Метрометр показывал «чисто», а как у вас?
— Чисто. Начинайте.
— "Дрозд, если не ошибаюсь"... — включилась магнитофонная запись. Резидент, поселившийся под номером Лэтема, прокрутил запись до конца: — «Согласен с вами, Гарри... не вините меня, вините Вашингтон».
— Ваше мнение? — спросил Дрозд.
— Это опасно, — ответил из Германии Герхард Крёгер. — Как большинство глубоко засекреченных агентов, он подсознательно меняет личины. Он ведь и сам так говорит: «Я должен изгнать Александра Лесситера из своего сознания». Он слишком долго был Лесситером, ему трудно снова стать самим собой. Это случается: двойная жизнь приводит к раздвоению личности.
— Он выполнил то, чего вы от него хотели, всего за пару дней. Одного только списка достаточно, чтобы привести наших врагов в состояние коллективного шока. Им не хочется верить его информации — они об этом прямо заявляют, но вместе с тем боятся ее отрицать. Я могу убрать его одним выстрелом в коридоре. Убрать?
— Это придало бы достоверности списку, но нет, пока не надо. Его брат успешно идет по следу этого слабоумного бродяги Жоделя, а это грозит нам катастрофой. Но как бы меня ни огорчало то, что я не смогу следить за дальнейшим поведением моего пациента, наше движение важнее всего, и мне придется идти на жертвы. Александр Лесситер приведет нас к другому Лэтему, который лезет не в свое дело. Убей обоих.
— Это нетрудно. Нам известен маршрут Лесситера.
— Следуй за ними, и пусть останутся только трупы. Актер, воскресший сын Жоделя, будет следующим, и тогда все следы в долину Луары занесет песком, как Хаусрюк.
Гарри Лэтем и Карин де Фрис обнялись крепко, как брат и сестра после долгой разлуки. Сначала оба бессвязно и взволнованно говорили о том, как чудесно, что они снова вместе. Затем Карин, взяв Гарри за руку, поспешно направилась с ним в дипломатический отсек, где Гарри быстро покончил с формальностями, и они вышли на огороженную парковку, где было полно охранников; некоторые держали на поводке собак, обученных находить наркотики и взрывные устройства. Машина оказалась невзрачным черным «пежо», неотличимым от нескольких тысяч других на улицах Парижа. Де Фрис села за руль.
— Нам не дали шофера? — спросил Лэтем.
— Точнее, нам не разрешено иметь его, — ответила Карин. — Твой брат находится под охраной антинейцев, ты помнишь их?
— Даже очень хорошо... особенно после одной ночи: они ждали меня. Я притворился, будто не понял встретившего меня на грузовике шофера, потому что иначе пришлось бы объясняться, а это могло бы привести к Фредди и через него к тебе.
— Не стоило опасаться. Я начала работать с ними в последний год пребывания в Гааге.
— Я так рад видеть тебя, — с чувством сказал Гарри, — слышать тебя.
— Я так же, дружище. С тех пор как я узнала, что Братству известно, кто ты, я ужасно беспокоилась...
— Известно, кто я? — воскликнул Лэтем, глядя на Карин круглыми от изумления глазами. — Ты шутишь!
— Тебе никто не сказал?
— Кто мог мне это сказать? Это ложь.
— Это правда, Гарри. Я объяснила Дру, как мне удалось узнать.
— Тебе?
— Разве брат не рассказал тебе об этом?
— Боже, у меня в голове все мутится! -Лэтем с силой прижал ладони к вискам и плотно зажмурил глаза, возле которых сразу обозначились морщины.
— В чем дело, Гарри?
— Не знаю, страшная боль...
— Ты так много перенес. Мы отвезем тебя к врачу.
— Нет.Я — Александр Лесситер... Я былАлександром Лесситером, только им я и был для них.
— Боюсь, это не так, дорогой. — Взглянув на своего старого друга, Карин вдруг испугалась. На его левом виске темнело красное пятно; оно словно пульсировало. — Я захватила твой любимый бренди, Гарри, чтобы отпраздновать. Он в «бардачке». Открой и выпей. Это успокоит тебя.
— Они не моглизнать, — прохрипел Лэтем, дрожащей рукой открывая «бардачок» и вытаскивая пинту бренди. — Ты не понимаешь, что говоришь.