Но все хорошее заканчивается и пришлось в середине ночи разойтись по кроватям — чистильщикам с утра вновь в дорогу отправляться, ну а патрульным далее нести службу на благо жителей Варидии.
А весна продолжала отвоевывать у зимы лес. Вот уже и последний снег растаял, дороги становились более проходимыми и Кальвадос меньше опасался, что Фурм поскользнется в грязи. На деревьях появлялись почки, через ковер пожухлых старых листьев и осыпавшейся хвои пробивалась трава. Вот еще окта-другая и мальчишки погонят скотину на выпас. Лед на озере растаял, еще потеплеет и можно ловить рыбу с лодки.
С тем как весна набирала ход, Кальвадос стал чаще задумываться об отпуске или как оно там в СОУП называется. Хотя, когда его направляли в Триззумский отдел он так и забыл спросить в Управлении — а полагается ли СОУПцу этот отпуск? Ир Гролс, а также приезжавший недавно ир Алессоро на его вопрос разводили руками, мол, как-то не задумывались и не интересовались.
Англичане обычно, если не намечалось срочных дел, отдыхали после каждой выполненной работы, а некоторые из них отдыхали после этого и дольше, в силу необходимости восстановить подпорченное здоровье.
Ир Гролс жил и работал в Триззумском отделе вот уже как два десятка лет и редко надолго отлучался с насиженного места. Впрочем, подобным образом жили практически все патрульные. Необходимость постоянно присматривать за дырами привела к тому, что возникавшие небольшие патрульные посты превращались со временем в подобные этому укрепленные форты.
И как-то мало кто задумывался о том, что нужно отдыхать где-то подальше от рабочего места, ставшего и домом тоже. Хочешь отдохнуть — будучи в резервном десятке можешь заняться охотой или рыбалкой. Наскучило сидеть на одном месте — можно съездить с деревенскими на ярмарку, а если и это надоедает — всегда есть не такой уж и далекий Ирк, где и вовсе можно отдохнуть от привычной обстановки, увидеть что-то новое, узнать новостей, накупить всякой всячины на снятое в Имперском банке жалованье. А уж когда дыра выбрасывала новых иномирных пришельцев, так и вовсе становилось жить интересно — вот какие рядом приключения творятся!
В общем, коренные риоссцы и выходцы, работавшие здесь, находили себе отдых и занятия «для души». Но Кальвадос так не привык. Уж если работать, то с долгожданным месячным ну или по крайней мере двухнедельным отпуском. И если отпуск, то не у родителей на даче или у бабушки в селе, а на море с друзьями или гуляя по чужим городам, историческим достопримечательностям в других странах.
Эх, как же ему не хватало в такие моменты Земли! И как ему надоел этот лес, лес, лес...
Правда он не раз себя ловил на мысли, что начинает хандрить и впадает в мечтательное состояние, когда ничего из ряда вон выходящего не происходит в его жизни. У него и раньше такое происходило, в родном мире. Но там можно было, в крайнем случае, сорваться неожиданно с места и укатить куда-нибудь на пару дней.
«Так, значит, скоро что-то случится, — через пару дней такой весенней хандры отметил для себя Кальвадос. — Перед тем как нарвался на дракона, тоже так маялся. Лишь бы на этот раз поменьше чертовщины...»
И его внутренний «барометр неприятностей» (как он про себя назвал это чувство) не обманул и на следующее утро он в числе десятка Верга несся по дороге к той части леса, где обнаружили всплеск активности дыры.
И вот уже ускоренно бьется сердце от скачки, возможной опасности и предвкушения того, что они увидят или кого встретят. Облачка пара вырывались из лошадиных ноздрей и при дыхании патрульных — по утрам все еще довольно холодно. Ранее слышимый птичий стрекот смолкал, они въезжали в так называемую «зону тишины» — когда все живое по возможности убиралось подальше от выплеска аномалии или если не было иного выхода — замирало в ожидании.
Капитан свернул отряд на еле видную тропку, коней пустили шагом, а через несколько метров и вовсе спешились, привязали к деревьям и пошли полукругом, чтоб взять вскоре показавшуюся полянку в кольцо.
Обычная мера предосторожности, столько раз выручавшая патрульных.
Взору солдат предстала необычная картина. Всю маленькую поляну заняло собой огромное кресло, своей конструкцией отдаленно напоминавшее Кальвадосу стоматологические кресла. Но лишь отдаленно, потому как это выглядело гораздо большим, черного цвета и располагалось будто на куске такого же черного пьедестала, от которого, путаясь между собой в пока еще невысокой траве, тянулись обрывки толстых кабелей. Провода различного диаметра свисали с подлокотников и изголовья этой конструкции. По всей видимости все эти кабеля разорваны еще недавно — по некоторым еще пробегали туда-сюда искры.