Подождав пока питомец поест и заберется назад в теплый карман, Кальвадос вышел из комнаты и пошел проведать Кёрспа.
Десятник дышал уже ровнее, чем в прошлый раз, когда он сюда приходил. В отведенной под госпиталь комнате пока лежал только капитан. Его лицо выглядело желтоватым, по лицу пролегли глубокие морщины, раньше не такие заметные.
Сегодня возле больного дежурила жена кузнеца. Как только Кальвадос вошел в комнату, она тут же стала интересоваться и его здоровьем. Вежливо удовлетворив любопытство чересчур заботливой женщины и, поинтересовавшись состоянием Кёрспа, он ушел. Все равно больной еще без сознания, не поговоришь с ним, а если долго слушать трескотню ер Ноли, то и у самого голова разболится. И как только Ратсар с ней уживается?
К тому же парня всегда морально угнетала чужая болезнь и он начинал чувствовать себя беспомощным. Еще поэтому ему было невыносимо тяжело смотреть на капитана.
Обед и застольная болтовня с теми, кто не уехал на поиски, немного развеяла скуку Кальвадоса, а выйдя во двор, он столкнулся с только что вернувшимися служителями Единого. На лице дэума Куно и следов нет его обычной теплой улыбки, а Ургон так и вовсе ушел в себя, еле слышно что-то бормоча. До чуткого уха патрульного донеслись слова молитв.
— Есть новости? — поинтересовался Кальвадос у старика.
— Да что ж нового... идут по следу. Благо дело движется понемногу, но будем молить Единого, чтоб поскорей уж покарать нечестивца, явившегося в наш мир с отродьем тьмы.
— Да будет так, дэум, — согласился патрульный. Он вполне разделял мнение чистых, что чем быстрее Патруль найдет чернокнижника, тем меньшими жертвами они обойдутся.
Подумав, Кальвадос окликнул уже идущего в лечебницу служителя и поинтересовался, где можно найти патруль, в какой части леса сейчас они. Узнав месторасположение, парень пошел собираться, ему вконец надоело бездельничать, и он решил сам наведаться к месту поиска.
Когда след повел к опушке леса, ир Гролс заволновался. Все это время, пока след шел по лесу (а судя по его протяженности, чернонижник блуждал здесь около суток), он думал, что все обойдется — раз беглец не вышел за черту Триззума, то и хташ пока подальше от людей. Но они не успели...
Еще час назад, когда патрульные натолкнулись на браконьеров (и не переведутся же!), вернее то, что от них осталось, он понял: отряд катастрофически не успевает.
Как же вовремя Дартен Юс отдал ему свой пост! Сейчас бы пришлось старику смотреть на вывороченные тела, чувствовать всем телом исходящий от того места ужас и нежелание такой жуткой смерти. Возможно, в другом случае, если б эти люди, нарушившие закон, умерли другой смертью, он и рад бы избавиться от них. Но не такой ценой...
Когда они подошли на место новой вырубки, тела уже давно остыли. Двое браконьеров изломанными куклами валялись возле срубленной ассизы. В оторванной руке одного из них зажат топор. Может, от безысходности, а возможно и от не вовремя проснувшегося геройства браконьер бросился на противника с топором. Еще один висел вверх тормашками на ветвях дерева. Помимо ассизы на земле валялось еще несколько других деревьев — и тоненькие осины, и парочка буков покрупнее, выдернутых с корнем. Под одним из стволов обнаружился еще труп, вернее его нижняя половина. Туловище с головой куда-то пропало, не иначе как откушено огромной зубастой пастью.
Демон. Лишь он мог все это сделать.
Ир Гролсу пока повезло лично с ним не встретиться. Но несмотря на это, судя по размаху представшей перед ним бойни, он с легкостью представил это чудовище. Патрульные сложили все найденные трупы и прочие человеческие останки в кучу, нарубили веток и хоть как-то постарались прикрыть это бесчинство. Хоронить времени нет, если не растащит зверье, можно потом послать каких-нибудь деревенских мужиков закопать тела. Браконьеры, конечно, преступники, но и они не заслужили такой участи.
Сейчас глава Триззумского отдела Патруля и его люди стояли на небольшом пригорке. Один из следопытов залез на дерево, проверить предположение командира. И, действительно — в красноватом свете заходящего маленького солнца впереди виднелась деревня. Раньше подобный пейзаж вызывал бы умиротворение, если б не звеняще тревожное чувство, которое казалось, не только поселилось прочно в людях, но и разлилось вязким киселем по округе. Уже слезая, патрульный заметил на просеке, лежащей чуть в стороне от того места, где расположился основной отряд, направляющегося к ним всадника. Он ехал рысью, лишь время от времени переходя на легкий галоп.