По этой причине Зевс, наверное, и возвращается к ней раз за разом, по этой же причине вечно и ищет сторонних веселий. Она мстительная, она не прощает обид, и всегда твори ответное оскорбление в ответ на оскорбление собственное.
–Что делать будешь? – спрашивает Гера, обращаясь уже к Афине. Афродита слушает внимательно – ей тоже интересно, интересно и рассказать о том, как Гера заступилась за Афину. Впрочем, между Афиной и Герой всегда лежало что-то общее, что-то, что помогало им понимать друг друга и договариваться.
Афина колеблется. С одной стороны – покарать, конечно, эту блаженку, и дело с концом! Но с другой – разве не пустяк? Афина знает, как знают и Посейдон. И Зевс, и Гера, и, наверное, Аид, что в минуту ярости и гнева смертный может сказать неладное, да на деле так не думать. Смертным на то глупость и дана, чтоб иногда не думать. А боги живут долго, почти вечность и нельзя им позволять себе беспечие.
С другой стороны, эта Арахна не с гнева крикнула, не с досады, не от ярости или горя! Она действительно так считает. В ней гордыня. А непокорство, идущее от гордыни, это уже то, за что надо карать.
Или хотя бы учить.
Гера кивает, угадывая мысли Афины. Он смотрят друг на друга, ведя безмолвный разговор, непонятный для Афродиты.
«Сглупила, конечно, эта ткачиха. За глупость не караю, но за гордыню научу», – мысленно объясняет Афина.
«Ты не жестока, знаю, но непочтение есть непокорность. А это то, за что надо наказать, но наказать самой, не поручая никому, ибо оскорбление нанесено было тебе…» – Гера соглашается. Она не собирается заступаться за ткачиху, но не желает жестокости.
«Я дам ей шанс!» – мысленно обещает Афина и Гера едва-едва улыбается, только краешки губ дрогнули.
***
–Не шла бы ты, дева, в поединок, не гневила бы Афину! – Афина стоит на пороге дома Арахны, но узнать её нельзя – в старуху обернулась. Разговор завела далёкий, Арахна явно недовольна её присутствием. Какая ей польза или какое восхваление от этой старухи? Тольько время терять!
Но терпит. Почему-то терпит её присутствие.
И е знает, что в саду таится её брат, подслушивает. Эта старуха ему кажется какой-то очень уж чудной – хоть и стара лицом, хоть и согбенная у неё фигура, а глаза яркие. И что-то есть в них смутно нехорошее, недоброе, чего стоит избегать.
–Прослышала я о твоих словах, – продолжает старуха, – и пришла сюда. Пришла, чтоб посоветовать тебе верный исход: ступай наутро в храм Афины, проси прощения, она простит. Простит твою гордыню!
–Гордыню? – Арахна смеётся, – гордыню! Я не горда, я правдива. Я лучше её, и если это не так, пусть приходит она сама, чтоб то мне доказать!
Арахна легко отталкивает старуху в стону и та покоряется. Фаланг смотрит за тем, как Арахна, всё ещё смеясь, уходит в дом, и как старуха печально смотрит ей в след.
И прошибает Фаланга осознанием: сама Афина! Замечает он в одеждах её, в тряпье, плетёные фигуры змей и птиц, видит блеснувшее из-под лохмотьев золото доспеха…
Арахна, посмотрела бы повнимательнее, может чего и поняла! Но не смотрит Арахна на тех, кто ею не восхищается.
Фаланга сначала хочет броситься в дом за сестрой, всё же она ему кровь родная! Но останавливается он, почувствовав на спине своей взгляд Афины.
Оборачивается, и убедившись, что не ошибся, опускается пред богиней на колени:
–Не губи её, Мудрая Афина. Глупа она. И удержу своей глупости не имеет.
Афина улыбается. Тепло улыбается ему – ей это по нраву. Арахна не любила Фаланга, его насмешек, и того, что отнял он своим рождением здоровье матери, но он всё равно пытается заступиться за неё.
–Ступай к себе, – советует богиня. – Всё будет так как будет.
***
Афина творит свою битву с Посейдоном. Славный был день, славная была война. Посейдон велик, но чует Афина в нём давно предательство и подлость…
Кругом люди. Афина же знает – боги тоже. Видят, наблюдают. Проиграть и можно. И не хочется…
Арахна смеётся со снисхождением. Она замахивается на самое сложное – на Зевса. Его лицо, его тело появляется на полотне. Бегут руки, едва-едва успевая за мыслями, за намётанным глазом, за движениями пальцев. Узоры, ни о чём не повествующие, складываются в картины, и Афина, увидев на полотне Арахны подле Зевса Ламию, застывает.
Плохая была история. Дочь Посейдона, красавица Ламия стала любовницей Зевса. Гера о том прознала и в отмщение, которое не могла совершить над Зевсом, обратила Ламию в змею, отняв у неё способность спать. И стала Ламия чудовищем.
Но постойте…кто это подле Ламии? Латона?! Мать Артемиды и Аполлона – ещё одна любовница Зевса и ещё одна жертва Геры?