В глазах Афины ярость. Эта смертная слишком много себе позволяет! Да, её мастерство потрясающее, но куда лезет она со своими грязными, людскими руками, зачем тревожит их сонм? Какое имеет право? Ладно Афина! Но оскорбление Артемиды, Аполлона? Оскорбление Зевса? Геры?..
Афина молчит, и расходятся люди, чувствуя – подступает гнев, спасения от которого не будет. Многие, но только не Арахна! Та увлечена, увлечена своими мыслями и возможностью понасмешничать над богами…
Кто это подле дев? Афина узнаёт и его – Ганимед! – и самообладание покидает её. Далеко увела гордыня смертную ткачиху, хватит с неё!
Афина легко отталкивает Арахну, руки которой ещё пытаются шевелиться, отдалившись от незаконченной работы. У Арахны мутный взгляд и не может она сообразить о произошедшем.
–Это оскорбляет богов. Ты лучшая, но гордыня твоя всё твоё величие разрушает! – Афина подхватывает полотно ткачихи и рвёт его на две части.
Арахна поднимает голову, сознание и разум возвращаются к ней.
–Ты лучшая в своём деле, но не можешь служить примером! – Афина легко ударяет по лбу Арахны ладонью, клеймит тем самым её победу и поражение.
Бесславная победа.
Арахна плачет, Арахна чувствует как рушится мир вокруг неё, слышит, как смеются люди, восхвалявшие её. Не разбирая дороги, она куда-то бежит, зная твёрдо одно: жить после этого нельзя.
Афина следит за нею, не отступает, Арахна не видит её, но она всегда была слепа сердцем и душой, зрячая лишь глазами, куда ей заметить рассерженную богиню?
Афина, впрочем, уже мало сердится. Она больше расстроена от себя и неё, расстроена, представив лицо Геры, узнавшей о том, чем кончился урок от Афины. А ещё – тоскливо ей.
–Нет, никак нельзя жить! – бушует Арахна, хватает верёвку и бежит в сад. Жёлтое дерево! Дерево, любимое красильщиками за податливость коры и листа, что ж, здесь она и закончит свою жизнь.
Наброшена петля, и уже близок конец. Арахна подтаскивает, не помня себя, к дереву ближайший фруктовый ящик, встаёт на него, просовывает голову…
Что это? в чём дело? Обрывается верёвка, и падает Арахна на землю. К чьим-то ногам. Хотя…много ли надо мыслей, чтобы прийти к одной, чтобы узнать, чьи это ноги?
Арахне уже всё равно. Она плачет и впервые просит о прощении. Афина не обращает внимания на её слёзы и с тоскою молвит свой приговор:
— Живи, непокорная. Но ты будешь вечно висеть и вечно ткать, и будет длиться это наказание и в твоём потомстве…
Жестокое наказание, но гордецов надо учить – таков вердикт Афины. Побег в смерть – это всего лишь побег в смерть, это не осознание, не смирение.
Сказано последнее слово и уже сжимается, чернеет тело Арахны, и остаются лежать на земле густые её волосы, а в них мечется огромное чудовище – чёрный паук… восемь ножек, щелчки, слепые глаза – прощай, ткачиха!
–Тки вечно! – прощается Афина и исчезает.
И долго ещё будет метаться отец по саду, ища хоть след своей дочери, и Фаланг не посмеет рассказать ему о визите Афины, и не позволит догадаться о каре за гордыню Арахны. И всё это время будет попадаться им обоим на глаза чёрный паук, паук их фруктового сада. Но кому до него будет дело?
–Это тяжёлый урок, – вздыхает Гера, когда Афина попадается ей на глаза.
–Мой отец стёр бы её в пыль, – возражает Афина, – она оскорбила его тайны. И ещё…твои. Так что, боюсь, отцу пришлось бы встать в очередь. Я была милосердна.
Гера не отвечает, уходит.
–Я не буду с тобой прясть, ткать или шить, – Афродита подходит к ней, покачиваясь не от выпитого, не то от кокетства, – но могу предложить вина.
И протягивает ей кубок. Афина не пьёт вина и нектара, да и Афродиту недолюбливает, но в этот раз почему-то соглашается и принимает кубок.
Прощай, Паучиха!
Конец