-- Камень поддельный...
-- Поддельный рубин?-- всплеснула обеими ручками девочка.-- Боря, ты, кажется, совсем с ума сошел... Это мне мама на рожденье подарила, а ты: "камень поддельный"...
Девочка очень удачно скопировала недовольную мину братца и даже отвернулась. Из-за шелковой оконной драпировки на детей упал золотой луч, и эти милыя головки сделались еще лучше, как выставленные в окно цветы.
-- Послушай, с тобой играть невозможно...-- заворчал мальчик и заговорил прежним серьезным тоном, копируя больших:-- хорошо, я вам дам за него двадцать копеек...-- Нельзя ли рубль?-- упрашивала девочка, тоже стараясь подделаться под тон больших.
-- Нет, не могу... У нас и без того много всякой дряни. Если хотите -- двадцать пять копеек... Больше, ей-Богу, не могу...
Боря еще раз взвесил на руке кольцо и положил его в деревянную копилку, стоявшую на столе, а потом написал квитанцию и выдал ее сестре.
-- Ты, Таня, совсем просить не умеешь...-- заговорил он уже детским тоном.-- Нужно плакать... Знаешь, как просят женщины у папы в конторе?
-- Да я не умею, Боря...-- шептала девочка со слезами в голосе.
-- Пожалуйста, без капризов!.. Не разориться же мне для вас... Что у вас еще принесено?..
Девочка сделала нерешительное движение, но маленький закладчик был неумолим: он поймал ее за платье, притянул к собе и достал из кармана шагреневый футляр с какой-то блестящей безделушкой.
-- Я не хочу больше играть...-- говорила девочка, закрывая лицо руками.
Эта интересная игра грёзовских головок кончилась тем, что маленькая Таня окончательно расплакалась, хотя и не разжалобила семилетняго закладчика, который аккуратно сложил полученныя в заклад вещи в свою копилку, выдал плаксе деньги и не моргнул глазом во все время операции. Это уже была не детская игра, и, по всей вероятности. Боря Подбрюшников пойдет далеко,-- может-быть, гораздо дальше своего родителя...
Что же сказать на это? Я видал сотни детей нищих, маленьких воровок и воришек, детей несчастных и забитых, которых впереди ждала, может-быть, тюрьма; но и эти отверженцы общества, исчадия нищеты, подвалов и всевозможных трущоб никогда не производили на меня такого гнетущаго впечатления, как эти поистине несчастные Боря и Таня в пестрой рамке окружающей их роскошной обстановки... Кстати, вот вам, господа русские художники-жанристы, самый благодарный сюжетец для картины на самую большую золотую медаль.
1886.