Обсуждая, нужно ли набрать дров в запас, рейдовики взошли к невысокому перевалу, открылась следующая долина…
…— Зря спорили, — хладнокровно отметил Вольц, возвращая бинокль командиру отряда.
В долине тоже имелись леса. Не столь густые, как предыдущий массив, зато многочисленные, привольно раскинувшиеся разнообразными зелеными пятнами там и сям меж пологих холмов. От оттенков зелени листвы даже в глазах зарябило.
— Это называется «естественные рощи» и «перелески», — сообщил научный специалист.
Потрясенные офицеры промолчали. Слово «роща» было им отлично известно. Но одно дело аккуратно высаженные культурные рощи олив и ценнейших фруктовых садов, и совсем иное вот это… растущее как попало, зато в шокирующем изобилии.
— М-да, одна-две подобных долины способны кардинально изменить историю развития Эстерштайна, — пробормотал Вольц. — Есть всего одна проблема, зато нерешаемая — это богатство слишком отдалено от заводов и фабрик Хамбура.
Отряд пересекал долину. Между насущными походными заботами у обер-фенриха Халлта вновь нашлось время поразмыслить. Одной такой долины Эстерштайну не хватит. И пяти-шести долин не хватит. Цивилизация — чрезвычайно прожорливый организм. Она быстро убивает долины. Хотя возможна и встречная точка зрения: некоторые речные долины незаметно и мягко убивают города и народы. Можно ли прекратить это противостояние — вот вопрос. Хотя вряд ли молодые фенрихи способны его разрешить.
Львы по-прежнему не встречались. Но у одной из «перелесочных рощ» Фетте подстрелил зверя — низкорослого, почти в метр длиной, судя по зубам, хищного, но для человека едва ли опасного. На вкус зверь оказался так себе, но пышный длинный хвост выглядел отличным трофеем.
— Это был представитель семейства собачьих, — предположил Немме, пытаясь уже третьей наскоро выструганной зубочисткой выковырять остатки жесткого мяса.
— Так и запишите, — согласился Вольц. — «Собаковидный мехохвост», в скобочках «жилист» и параметры. Для отчетности должно хватить.
— Мы обязаны сдавать шкуры? — поинтересовался Фетте, любуясь трофеем-хвостом.
— Нет. Можешь оставить. Только проветри — попахивает, — сказал Верн.
— Непременно. Роскошная вещь! — меткий стрелок явно витал мыслями о каком-то веселом столичном гаштете, видя себя средь прелестных особ, восхищенных экзотическими мехами.
Странно, но самого Верна в эти дни Хамбур совершенно не манил. Здесь — в неизвестных долинах — было куда интереснее. И главное — уже который день никаких боевых столкновений. Это уже не «боевой рейд», а как-то иначе называется. Возможно, «научно-ботаническая экспедиция»? Название смехотворное, но нельзя сказать, что такой вариант похода не нравился самому командиру. Скорее, наоборот — это было здорово.
Но обер-фенрих прекрасно знал — прогулка без крови не может длиться вечно.
К бою рейдовики Ланцмахта были готовы. Да, теперь уже легковооруженные: большую часть огнестрела упаковали и закопали в промежуточном лагере. Единственный большой «маузер», два «курц-курца» — вот, собственно, и всё. Если говорить честно, учитывая ничтожный отрядный боезапас, даже этих стволов слишком много. Но приказать оставить всё огнестрельное оружие Верн не мог даже в принципе. Во-первых, иной раз даже единственный точный выстрел способен решить исход боя с дикарями, во-вторых, офицер Ланцмахта без огнестрела — это сущая нелепица, «нонсенс», если выражаться научно. Друзья не поймут. Тем более патроны все-таки есть — рейдовики возлагали серьезные надежды на прощальный подарок фельдфебеля Зиббе. Имелись и поштучно отобранные патроны из бракованной арсенальной партии, несколько патронов непонятного происхождения оставил на память о себе зловещий Михель Цвай-Цвай. Имелись подозрения, что патронов он припрятал больше, но увы, тайник найти не удалось. Лишь карманные мелочи, при вдумчивом рассмотрении подсказавшие, что Цвай-Цвай был не так прост, но об этом господа офицеры уже и так догадались. Верн весьма жалел, что разговор с предателем оборвался так внезапно. Много вопросов имелось, могли бы попробовать договориться. Но, увы…
В общем, кое-какой запас боеприпасов у отряда оставался. Стоило ли на него возлагать серьезные надежды — большой вопрос.
Беда в том, что лично Верн в патроны больше не верил. Появилось этакое малообъяснимое и смутное предчувствие. Нет, выбрасывать огнестрел обер-фенрих не собирался — что за совершенно безумная, возмутительная идея⁈ Просто заменив на поясе тяжесть кобуры «курц-курца» на примитивную увесистость топора, почувствовал себя увереннее. Топор, копье, «гросс-месс» в ножнах, арбалет, верная кираса, щит — разве этого недостаточно опытному вояке? Да, еще шлем — как говаривал училищный фельдфебель — специалист по рукопашному бою — «вояка почаще должен работать головой — тараньте башкой вонючих тресго, не стесняйтесь, ваши черепа крепче». Кстати, шлем в этом походе господина обер-фенриха уже выручил — от пули в упор осталась лишь дыра на ценном предмете экипировки и подпорченное ухо. Впрочем, слышал Верн хорошо, а шрам…. Не очень-то он безобразный, как утверждают друзья.