— Может, нам к Колотому озеру вернуться? Я бы сдался в наложники Хозяйке, — мечтательно ляпнул Фетте.
— Этого мы не слышали! — ужаснулся начальник штаба. — Предлагаю считать решение на поход принятым и закрыть официальную часть совещания.
Верн кивнул и вывел в журнале: «Решение — следовать к границам Эстерштайна».
— Так, теперь неформальное обсуждение и ритуальные процедуры, — провозгласил Вольц.
— Я принесу! — заверил научный консультант и метнулся к прибою, дабы выкопать из прохладного песка охлаждающуюся там бутылочку «Черных сапог».
Начальник штаба взглянул на Фетте:
— Дружище, да какого черта⁈ Забудь о ней! Это каменная, глубоко магическая, страшная иноземная баба!
— Она не страшная! — запротестовал Фетте. — Красивее Хозяйки я никого не видел.
— Страшная в ином смысле, — пояснил суровый начальник штаба. — Так-то красива и достаточно снисходительна к нам, охотно признаю. Но каменная! Ты это осознаешь?
— У каменных женщин детей не бывает, — парировал Фетте. — И вообще я готов рискнуть.
— Спятил⁈ У каменной женщины обязаны быть каменные любовники. Ты думал о том, кто отец — или отцы — ее детей? А если он-они вернутся⁈
— Не надо меня запугивать! — непреклонно замотал головой Фетте.
— Дискуссия в подобном духе не имеет смысла, — заметил Верн. — Хозяйка знала о грезах наших отдельных фенрихов, ее это, скорее, позабавило. Фетте это прекрасно понял.
— Да, но я имею право на мечту! — вздохнул Фетте. — Вообще она мне обещала что-то хорошее. Хотя я ничего не понял в ее пророчествах.
— Никто не понял, — заверил Верн. — Пророчества, они такими и должны быть. Неопределенными, но обнадеживающими. Но мы и без пророчеств знаем, что нервирует нашего начальника штаба и какова его дополнительная приз-приманка в Хамбуре.
— Разве я скрываю? — нахмурился Вольц. — Ничуть! Я хочу разобраться в этом странном дельце, и я разберусь! Мне необходимо поговорить с фрау Гундэль. Понимаю, «поговорить» в данном случае крайне неточная формулировка, но смысл-то понятен.
— Более чем, — ехидно подтвердил Фетте.
— Я не поддаюсь глупым подначкам, — холодно заверил начальник штаба. — Да, мы говорим об особе весьма незаурядной внешности, нет ничего удивительного, что она интересует меня не только с политической и служебной точки зрения. Мужчинам свойственно размышлять о девушках и дамах. Верн не забывает о своей очаровательной медицинен-малютке, я гадаю о истиной роли фрау Гундэль. Это нормально! А каменная фрау — это ненормально!
— Встречу кого покрасивее, начну о ней мечтать, — пообещал практичный Фетте.
Верну стало слегка стыдно. Весьма заблуждаются они насчет Анн, и если это когда-то вскроется… непозволительно друзьям так долго и нагло врать. С другой стороны, это же не личная тайна, и…
— Господин Немме, а что вы помалкиваете? — обратился Верн к научному консультанту, успевшему вскрыть бутылку и теперь блаженно обнюхивающему пробку дорогого шнапса.
— А что я могу сказать? — удивился ботаник. — Хозяйка меня пугает, а вашу знаменитую красотку я вообще не видел. Я вообще во фрау не разбираюсь. Да, трижды исполнял долг-ленд, но это, скорее, заслуга страстно желавших моего дойч-общества дамочек и выпитого в тот момент шнапса. Честно признаться, я довольно посредственный мужчина.
— Наговариваешь на себя, — заметил Верн, переходя на неофициальный тон. — Но сейчас речь не о тебе. О фрау Гундэль. Выкладывай все. Служебная ситуация, да и всякая иная изменилась. Мы с Вольцем этот нюанс обсуждали — формально рейд успешно окончен, задание выполнено. Теперь ты добровольный попутчик армейской колонны. Свободен в личных решениях и безответственен в болтовне у костра.
— Значит ли это?..
— Ты волен выбирать место жительства, — рявкнул Вольц. — Хотя считаю, что жить с дикими феаками — безумие. Но если возникло такое желание, решай сам. Мы не конвоиры. Решишься, поможем устроиться. Насколько это будет в наших силах. Хотя Верн у нас талантливый дипломат, шансы на успех есть.
Ботаник в замешательстве глотнул из горлышка — поступок совершенно хамский и недостойный приличного офицерского общества, но сейчас простительный — не в себе дойч.
— Спасибо. Э-э… так насчет фрау Гундэль…. У меня имеются кое-какие догадки, хотя точно я ничего не знаю. Но эта информация — предположительная! — может весьма скверно отразиться на мне самом.