Верн буквы не карябал, просто сидел, слегка участвовал в разговорах, но больше отдыхал, набирался сил. Его частенько расспрашивали про беспримерную битву с Гнилым Львом. Собственно, общий ход сражения наблюдала вся деревня, кроме младенцев, которых спрятали в доме старосты. Ну, младенцам теперь уже и сказки рассказывают про тот легендарный вечер, а главного героя достают вопросами «что за копейный прием?», «а правда, что дойч-щит надежное заклятье несет?», «а что будет, если льву в зад выстрелить — пуля из пасти выйдет или в кишке застрянет?». Про зависимость результата от размера кишки обер-фенрих объяснял, насчет остального тоже, но от некоторых вопросов уклонялся — «когда Гнилой на меня рушиться собрался, вообще многое от страха позабылось». Селяне не особо удивлялись — все вожди, так или иначе, со львами сталкивались, пусть и не с Генералами, но сельским бойцам тоже мало не казалось. Лев — он лев и есть, встреча с ним непредсказуема.
Кстати, вот как в жизни получается: жил лев-гигант в звании Генерала, а издох и останется в истории как Гнилой Лев. Но это не самое странное. Получается, что не кончилась история Генерала. Придется рейдовикам к ней позже вернуться, и это еще одна сложность.
Тайный разговор состоялся, еще когда Верн в хижине практически безвылазно отлеживался. Пришли в гости Вольц и Старший вождь — физиономии обоих были крайне серьезны и сосредоточены. Вольц принялся разворачивать сверток — немедленно засмердело, весьма отвратно.
— Это что еще такое⁈ — запротестовал Верн, пытаясь отстраниться.
— Кусок твоего льва. Придется взглянуть, поскольку важно, — пояснил начальник штаба, и сам морщась.
Собственно, самого льва в предмете было немного: лоскут звериной шкуры с насколько возможно отскобленным мясом, и на лоскуте некий продолговатый металлический предмет, похожий на оружейно-магазинную коробку на винтах.
— Развинтить не получается, винты особенные, я таких не видел, специальная отвертка нужна, — пояснил Вольц. — Прибор, по сути, вживлен в шкуру, в смысле, был частью Генерала, отделить не вышло. Да, воняет.
— Хуже, чем просто воняет, — со значением сказал Старший вождь — Он вас выдает.
— Нас⁈ — изумился Верн.
— Нет, не нас конкретно. Собственно, я эту штуковину в гриве и нашел. То еще занятие было, — начальника штаба передернуло. — Когда туша слегка подсохла, решили закопать. Но прежде нужно было измерить, записать, указать прижизненные повреждения и попадания. Немме кое-как измерил, потом его крепко вывернуло. Пришлось мне. Изучая ранения покойника, я и нашел данный прибор. Оглашать о находке мы с господином Старшим вождем не стали. Попытались изучить в узком кругу. Пришлось стащить у Немме лупу, что, конечно, не совсем законно.
На очищенной узкой боковой грани пахучего прибора красовались крошечные цифры и несколько букв — с виду вполне бессмысленных. Но отчеканенный символ Ланцмахта был куда уж понятнее. Собственно, он и без лупы был вполне различим.
Верн выругался.
— То-то и оно! — сказал пристально наблюдавший Старший вождь. — Мы с господином фенрихом примерно так же высказались. Не сомневаюсь, что лично вы ничего об этой шкатулке не знали. Тварь вас самих чуть не погубила. Но это ваш лев — эстерштайнский. Вот Вольц, в смысле, господин фенрих не отрицает.
— Мы в неофициальной обстановке, можно без чинов и званий, — напомнил начальник штаба. — Отрицать не собираюсь, это бессмысленно. Перед нами явное доказательство. Более того, я обещаю с этим делом тщательно разобраться в Хамбуре. Это возмутительно! С какой стати подобные чудовища бегают по Холмам и пожирают людей! Это категорически незаконно!
— Да как такое вообще возможно⁉ — ужаснулся Верн.
— Полагаю, магия, — сказал Старший вождь. — В железо вделан амулет, он науськивает тварь на людей. Возможно, такая хитрость по-научному как-то иначе называется. Но лучше у господина учителя не уточнять, он человек хороший, очень ученый, но слишком разговорчивый. Нам лишние слухи не нужны. Говоря по правде, мы и поделать-то ничего не можем. Вот разве что Вольц у вас там, дома, что-то сообразит.