— Вряд ли. Вообще-то, я сначала думал, что это служаночка, — сказал Фетте. — Но дружище Вольц нес ее как старинную королеву, а потом она так неподражаемо царственно сидела на голове у Верна. У меня появились обоснованные подозрения — мои друзья не могли столь безоглядно кинуться спасать какую-то там, пусть и миловидную, прислугу. Вы всегда были чрезвычайно разумны и расчетливы.
— Ерунда! Статус и кровь не важны, настоящий солдат всегда спасет даму, если, конечно, боевая ситуация и действующий устав не противоречат данному поступку, — сухо напомнил Вольц. — То, что мне было приятно ее нести, не имеет ни малейшего отношения к данному событию. Но вот кто она… да, это немаловажно. При юридической трактовке вышеупомянутого происшествия статус и звания участников первостепенны. По возвращению нам придется восстановить ход событий. Повторяю — я так этого грубейшего нарушения правил не оставлю! Ссылать курсантов — однозначно невиновных — в неподготовленный дальний рейд⁈ Присваивать унизительные звания⁈ Я — и фенрих⁈ Они у меня попляшут!
А пока плясал на волнах «Тевтон». Потрепанный корабль продвигался еще дальше к северу, скорость плаванья, и так невысокая, упала. Одна из лам не пережила шторм, и четверо рядовых под командой сказавшего несколько прочувственных слов Фетте, «придала воде тушу безвинной жертвы стихии». Вольц занимался подсчетом иного утраченного отрядного имущества.
— Потери не так велики. Смыта одна из палаток, но у нас теперь запасной комплект кольев, сгинули две банки меда — полагаю, сожраны бессовестными морячками. Трем мешкам муки конец. Остальное по мелочам, ничего критического не утрачено. К счастью, оружие мы расположили удачно. Фельдфебель говорит, что у него смыта пачка арбалетных «болтов», врет, мерзавец, сам утопил — тащить ленится. И мне, кстати, совершенно не нравится его услужливая рожа, — признался Вольц.
— А какая из этих солдатских рож у тебя вызывает восхищение? — меланхолично поинтересовался Верн.
— Солдаты рождены не для эстетического восхищения, а для боя! — отрезал Вольц. — В бою и посмотрим. А так — нормальные бандиты и насильники, к чему сразу оскорблять их служебным недоверием. Дадим шанс проявить присущий истинным эстерштайнцам личный героизм и чертовскую живучесть.
Рассвет выдался блеклым, зато широченным: по всей восточной стороне горизонте не было ни облачка. Зато на западе поднимались тяжеловесные «волны» гор — цепь чуть тронутых лучами восхода вершин подступала все ближе к побережью. Верн умылся морской водой; от соли стягивало кожу, но вода из забортного ведра была куда приятнее пресной, ощутимо пованивающей жижи из баков «Тевтона», там и оставалось-то четверть содержимого.
— Господин обер-фенрих, — внезапно окликнул капитан, торчавший, казалось, у штурвала беспрерывно.
Верн подошел.
— Видите? — корветтен-капитан указал на две скалы, выразительно взметающиеся из волн у берега — узкие вертикальные «стелы» казались воткнутыми в море каменными карандашами. — Это Вагнеровы Столбы.
— Весьма живописно, — признал Верн. — Высота метров восемьдесят.
— Понятия не имею, не приходило в голову считать, — поморщился Хинце. — За Столбами на расстоянии двух морских километров на моей карте обозначена бухта. Это место вашей высадки.
— Прекрасно. Берег известен? Подойти ближе можно?
— Сказал же — понятия не имею. Если бухта недоступна, десантируетесь в ближайшем удобном месте. Рисковать «шнель-ботом» Ерстефлотте я не собирается.
— Еще бы, — усмехнулся Верн. — Где мой приказ?
— Будет вручен в надлежащий момент, после высадки, — корветтен-капитан поднял к глазам тяжелый морской бинокль, демонстрируя, что разговор окончен.
…— Наконец-то! — возликовал Фетте. — Всё что угодно, только не это проклятое, насквозь проблеванное корыто! Я согласен на любую земную твердь!
— Погоди радоваться, — призвал Вольц. — Десантирование — одна из сложнейших армейских операций, особенно для необученного личного состава. Мы запросто можем утопить снаряжение и растерять людей.
Операция прошла относительно благополучно. БДБ медлительно, но достаточно надежно переправлял на берег пехотинцев, груз и лам. «Тевтон» ждал на якоре в сотне метров от берега. Место высадки оказалось весьма скалистым и обрывистым: каменные глыбы норовили окунуться в волны прибоя, но между скал белели «языки» песка — на самый широкий здешний пляжик и выгрузился рейдовый отряд.