Какие еще такие условия?
— Пап, — начинаю медленно идти в его сторону, — О чем речь?
— Ничего особенного, — кажется, он случайно проговорился и пытается выкрутиться.
— Какие такие условия? — щурю глаза.
— Ева, я не могу сказать, спроси у Андрея.
— Ты мне отец или кто? Скажи мне правду!
— Не могу, — пожимает плечами, — Это не моя правда.
Я обессиленно падаю на пятую точку, соприкасаясь с холодным кафелем. Руки роняю вдоль туловища, сил спорить нет никаких. Я так устала от интриг, скандалов. Хочется тишины и покоя. Ребенок в животе уже достаточно натерпелся говна за эти дни, а я чувствую, что он все слышит. Даже будучи таким крохотным. Он уже знает, как мне тяжело.
И ребенок это единственное, что держит меня на плаву. Аборт я делать не хочу, мне страшно убивать собственное дитя. У меня просто рука не поднимется, как было сложно не было.
— Доченька, встань с пола. Тебе же еще детей рожать, — мама наконец отмирает, подбегая ко мне.
— А я уже, мам. Я беременна, — бесцветно сиплю.
— Ох, — она прикладывает руки к груди, смотря на отца, — Ты слышал, Саша? Евушка ждет ребеночка.
Столько в ее тоне радости, что я сама на секунду приподнимаю уголок губ. Да, малыш, я тебя очень жду и люблю.
— Отличная новость. Может общий ребенок заставит тебя взяться за голову и решить все вопросы с мужем, — отец все еще безэмоционален.
Ловлю себя на мысли, что и муж такой же. Я просто влюбилась в человека, похожего на моего отца. Девочки часто берут за прототип своей любви отцовскую модель, и я не исключение. Андрей также рационален, отстранен и холоден. Один в один.
И сейчас мне это совсем не нравится. Я хочу тепла, заботы, ласки и любви.
Глава 13.
Мы молча сидим в обеденном зале, слышны только сторонние шумы со двора и постукивание столовых приборов о тарелки. Мне дискомфортно под пристальным взглядом отца, он периодически смотрит в мою сторону, нахмурив брови. Словно обдумывает что-то. И мне это не нравится. Я не могу доесть злосчастную порцию отбивной с рисом, потому что из-за напряжения кусок в горло не лезет. И я переживаю, что нормально не ела с того дня, как узнала об измене мужа. Головой понимаю, что нужно заставить себя хорошо питаться, потому что ребенку необходимы витамины и здоровая мама, но организм словно отвергает еду.
— Доченька, тебе не вкусно? Давай я подогрею что-нибудь другое. Там есть овощное рагу, — мама волнуется за меня, старается угодить. Мне приятна такая забота, хоть кому-то стало до меня не все равно. Но тошнота подбирается к горлу, и я откладываю вилку в сторону, мотая головой.
— Нет, мам, аппетита совсем нет, — прикладываю руку к губам, ощущая сильную тошноту.
— Детка, у тебя наверно токсикоз.
Наверно. Или на нервной почве организм стал буйствовать, что очень сильно расстраивает.
— Женщины, — гаркает отец, — Не портите аппетит. Обсуждайте свои женские штучки вне стола.
И так всегда. Если отцу что-то не нравится, он обязательно об этом скажет, и укажет тебе свое место. Мне обидно, что он говорит о моем состоянии, как о чем-то, что его не касается. А ведь он отец... Разве папы не любят своих девочек?.. Разве они не заботятся о своих дочках, как о принцессах?...
— Спасибо за ужин, я поеду, — коротко улыбаюсь, чтобы не обидеть мать. Она все же старалась.
— Нет, ты никуда не поедешь, — он снова повышает голос. И венка на моей шее начинает пульсировать, так сильно я стрессую, — Во-первых, мы не поговорили, а во-вторых, тебя заберет Андрей. Я позвонил ему.
Досадно стону, больше не сдерживая себя. Откидываю салфетку, что лежит на коленях, в сторону. Вскакиваю, отчего ножки стула противно скрипят о кафельный пол. Отец замирает, вопросительно смотря на меня.
— И что это за закидон сейчас был?
— Зачем ты ему позвонил? — начинаю повышать голос. Вижу боковым зрением, как мама опускает голову. Сейчас будет разбор полетов.
— Потому что он твой муж! И пусть он тебя забирает из отчего дома, как полагается в нормальной семье.
От его слов меня пробирает истерика, смахиваю слезы в уголках глаз. Так сильно я давно не смеялась.
— Какая еще нормальная семья? Ты себя слышишь? Отец тиран, мать прислуга, муж изменщик. Вы тут все с ума посходили?
Я очень сильно повышаю свой голос, замечая как багровеет отцовское лицо. Мне стыдно, что я задела маму, но по факту, я сказала правду. Она пресмыкается перед отцом уже двадцать три года. Она живет по его правилам, все делает по его указке. И мне жаль, что она не знает, что такое свобода. Андрей мне давал больше свободы, чем отец. Но все равно контролировал меня. Не разрешал работать. Ну как не разрешал... Приводил доводы, как мне казалось на тот момент, обоснованные, почему я не должна работать. Это сейчас я понимаю, что он просто манипулировал. Тогда же я думала это была забота. Ох, как много открытий в моей жизни произошло за такой короткий промежуток.