— Ева! — он ударяет по столу, — Ты переходишь все границы разумного! Сейчас же закрой рот!
— Нет, — не раздумывая, перечу ему.
Он вскипает, рычит. С грохотом поднимается, ставя пальцы ладоней на стол. От веса его тела, пальцы белеют.
— Хамка! — кричит, — Кем ты себя возомнила? — он подходит ближе.
Я не успеваю отреагировать, как тяжелая ладонь приземляется на мою белую нежную кожу щеки. Вздрагиваю, осознавая, что отец меня ударил. Голова отлетает немного вбок от силы удара. Сбоку слышу возглас матери. Слезы тут же катятся вниз. Это унизительно, это больно. Это адски несправедливо.
— Что здесь происходит? — слева от меня слышится рык.
Я не знаю, как он здесь оказался, как он зашел в дом. Но я вижу Андрея в ярости. Он стоит у входа в зал, в идеально выглаженном темно-синем костюме, черная рубашка распахнута сверху, оголяя волосатую мощную грудь, где слегка виднеется золотая цепочка с крестиком. Поднимаю заплаканное лицо и смотрю на мужа. Почти бывшего мужа.
— Воспитываю дочь, — отрезает отец, — Раз ты не смог донести до нее, что так нельзя с отцом разговаривать.
— Кажется, время для воспитания давно прошло. Ева уже взрослая девочка, — она как лев движется в мою сторону.
То я ребенок, то я взрослая... Они могут уже определиться?
— Всему есть предел. Я не позволю поднимать руку на мою жену. Да в целом на женщину. Прошу впредь так не делать, — он не вступает в открытый конфликт с отцом, но предупреждает его.
— Ты меня еще поучи, Валенский. Она все еще моя дочь!
— И моя жена! — не уступает Андрей.
Касаюсь плеча мужа, совсем невесомо, но он чувствует меня.
— Не нужно. Просто отвези меня к Марине, — тихо шепчу.
Просить его — сродни унижению. Но сесть за руль в таком состоянии с учетом моих навыком вождения — еще большая глупость. Я могу подвергнуть риску не только себя, но и ребенка. А такси загород ждать от получаса. Единственный выход — это Андрей. Лучше терпеть его присутствие, чем еще на секунду задержаться в этом доме.
Андрей кивает, берет меня за руку. Но я тут же ее выдергиваю. То, что я попросила об услуге, не значит, что все забыто. Нет, никакого зеленого света. Разводу быть.
Он оставляет мой жест без комментария, но недовольно морщится. Мне плевать, пусть только отвезет меня уже отсюда.
— Доченька, мне жаль, — мама тоже плачет, целуя меня в красную щеку, — Прости, — она шепчет мне в самое ухо, чтобы не услышал отец. Я обнимаю ее в ответ. Она слаба перед его тиранией, и я не хочу ее винить. Она жертва.
А вдруг он тоже ее бьет? Просто я об этом не знала. И мне становится совсем тошно. Он же никогда не позволял себе рукоприкладство, что же с ним стало…
— И ты меня прости за прислугу.
Я отпускаю маму из объятий и бегу на выход. Андрей еще остается в доме, не знаю, о чем они там разговаривают. Но мне тошно там находиться. Сажусь в его БМВ, хлопая дверцей. Раньше, я бы не позволила такую вольность, аккуратно бы закрыла даже в порыве эмоций. А сейчас плевать. На все.
Кроме себя и ребенка. Я хочу наконец позаботиться о себе, о своих чувствах, и о своем ребенке.
Глава 14.
Андрей приходит слегка взбешенный, заводит двигатель и резко стартует с места, переставляя режим автомобиля на спортивный. Он прибавляет скорость, крепко сжимая руль. Смотрит вперед, молчит, слышно только его дыхание из раздувшихся от злости ноздрей. Я вжимаюсь в сиденье, сцепляя руки на коленях. Мне не по себе. Когда стрелка спидометра достигает ста сорока километров в час, я вскрикиваю.
— Сбавь скорость!
Мне страшно. Я знаю, что Андрей высококлассный водитель, что всегда контролирует ситуацию, но уровень моего доверия к нему ничтожно мал. Оттого и тревожность рядом с ним вырастает. Он косится в мою сторону, непонимающе сводя брови к переносице. Да, я никогда ему не делала замечаний, но сейчас все изменилось. Я больше не услужливая девочка, которая намерена молчать, если ей что-то не нравится.