— Аппетита, как я погляжу, тоже нет? – заметила Жанна Аркадьевна, внимательно взирая на сына. Она поставила чашку с кофе на блюдце и нервно постукивала чайной ложкой о блюдце. Это неприятное звяканье резало слух Николаю Игнатьевичу, но он молча терпел, бросая на жену лишь недовольные предупреждающие взгляды, которые она не замечала.
— Тоже? — вяло отозвался тот, не выражая при этом никаких эмоций.
В голове у Жанны промелькнуло опасение о наркотиках, но она тут же его отвергла. Откуда такая вялость и апатия? Может это депрессия?
— Тоже, как и желания, нормально жить, — пояснила она. — Отцу вот хорошо, почитывает себе газетенку. Ему на всех наплевать. А я такая вот идиотка. Вечно беспокоюсь о вас.
— Обо мне не надо беспокоиться, — Дмитрий отбросил ложку на стол и посмотрел на мать уставшим взглядом. — Я взрослый, самостоятельный мужик. Ты лучше отцом займись... – под его пронизывающим взглядом Жанне Аркадьевне стало не по себе. Развивать эту тему она не хотела, поэтому решила пропустить последнюю фразу мимо ушей. Стеклянная ваза, стоявшая посередине стола, была наполнена огромными красными яблоками. Жанна Аркадьевна выбрала себе одно, самое крупное и положила на чистую тарелку рядом с собой. Потом взяла столовый нож и с задумчивым видом стала очищать фрукт от кожуры. У неё это весьма ловко получалось: тонкая полупрозрачная ленточка изгибалась, становясь всё длиннее и длиннее. Дмитрий следил за её руками, каким то странным стеклянным взглядом, и отвёл его только тогда, когда мать отрезала от яблока небольшой кусок и положила в рот.
Услышав, что его упомянули, Николай Игнатьевич громко кашлянул в кулак, нехотя свернул газету, отложил в сторону и спросил:
— Дмитрий, ты это о чём? — в голосе отца не было удивления. Он настороженно посмотрел на сына, пытаясь понять, на что тот намекает. – Что значит, займись отцом.
— Зря ты спросил, — притворно вздохнул сын, — придётся ответить. – Он усмехнулся, заметив, как нервно переглянулись родители.
− Да уж, будь так добр, − язвительным тоном попросил Николай Игнатьевич, приближаясь к столу и усаживаясь рядом с супругой, напротив сына. Он отказался от кофе, который ему любезн6о предложила супруга, и неотрывно смотрел прямо в глаза сыну. «Неужели он что-то знает?»
− Я о твоей тайной жизни: о служебных командировках, которые ты проводишь на своей «даче». У вас, родители, столько проблем, а вы лезете ко мне с вопросами.
− Коля, как же так, − выдохнула Жанна Аркадьевна, изображая удивление.
Сказать что-то в своё оправдание супруг не успел, потому что сын быстро добавил:
— Тебе, мама, тоже есть, что рассказать отцу, не так ли?
Супруги переглянулись. Откуда их сын мог знать об их тайной жизни. Он ведь только приехал из Америки. И если Николай Игнатьевич выглядел так, словно его поймали на месте преступления: красный, потный, с дрожащими руками, то Жанна Аркадьевна спряталась за броню спокойствия.
— Послушай, Димитрий, − ледяным тоном обратилась она к сыну. − Ты думаешь, что намекнув на наши тайные грешки, выбил у нас почву из-под ног?! И прямо сейчас мы начнём метать друг в друга молнии?!— её губы медленно растягивались в снисходительной улыбке. — Разочарую тебя, дорогой. Мы с отцом всё друг про друга знаем. Его ищейки следят за мной, исправно докладывая о каждом шаге,− Николай Игнатьевич вздрогнул и уставился на супругу таким взглядом, словно увидел настоящее чудо, − мои про него, − при этих словах, Николай Игнатьевич поперхнулся слюной и закашлялся. − Так что, не волнуйся, сыночек. Знаю я всё про дачу, командировки. − Жанна Аркадьевна аристократично поднялась со стула, подошла к супругу и с силой стукнула кулаком по спине несколько раз, пока тот не перестал кашлять.
— Ты…, — промычал супруг, — … значит, ты следила за мной?!
— А что тебя удивляет? Я что, похожа на наивную дуру?
— Нет …конечно.
— Вот и ответ!
Депутат нервно мял в руках хлопковую белоснежную салфетку, не зная, что ответить. Он мог много говорить, но для этого должен заранее знать тему, под которую его референт напишет умную речь. Сейчас же он был застигнут врасплох и кроме как нечленораздельно мычать, больше ни на что не был способен.