Устроившись за рулём, Иннокентий Семёнович потянулся к дверной ручке и замер. Напротив него, на расстоянии пяти, шести метров стоял мужчина и смотрел на него. Тёмного цвета косуха, капюшон на голове. Холодок коснулся сердца. Незнакомец вынул из-за пазухи пистолет и направил на него. Иннокентий Семёнович вздрогнул, но остался неподвижным и как загипнотизированный смотрел на темное круглое отверстие, которое в любую секунду могло выплюнуть пулю.
Прогремел выстрел. Мотя вскрикнула. Она слишком часто слышала этот звук и сразу его узнала. Рванула дверь парадной, и помчалась к зелёному Жигули.
Иннокентий Семёнович лежал, завалившись на правый бок, левой рукой он прикрывал рану. Сохраняя видимое спокойствие, она вызвала скорую помощь, пытаясь разборчиво объяснить, что произошло и куда надо ехать.
— Кеша! Держись, родной! Не закрывай глаза.
Мотя залезла в машину и осторожно убрала его руку. Потом достала носовой платок и крепко прижала к ране.
— Передай Злобнову, что в меня стрелял тот самый псих с чулком, — занервничал Иннокентий Семёнович, пытаясь приподняться.
— Не шевелись, — приказала Мотя. — Я передам. Поправишься и сможешь ему сам всё подробно рассказать.
Иннокентий Семёнович в ответ моргнул, а потом слабо улыбнулся:
— Змей ужалил...
− Какой змей, − всхлипнула Мотя, решив, что он бредит.
− Сон приснился плохой, потому и тебя не взял. Хорошо, что у тебя, рыжик, характер скверный.
Нервы Моти были не железными. В его словах было столько тепла и нежности. Рыжик. Он впервые её так назвал. А самое удивительное, что ей понравилось.
— Он у меня просто есть, — сквозь слёзы, отозвалась она, понимая, что не вынесет разлуки с ним.
— Я чувствовал, что со мной это произойдёт. Хотел, чтобы ты была как можно дальше от меня. Испачкал твой шикарный костюм, − его голос ослабел, и она с трудом различала слова. − Прости…люблю тебя, —Его веки дрогнули и закрылись.
Уткнувшись лицом в его плечо, Матильда горько заплакала.
9.1
После вчерашней пьянки желудок требовал еды. Учуяв запахи, Лана заглянула на кухню.
Ирка раскладывала омлет по тарелкам с угрюмым выражением лица. Лана нахмурилась, пытаясь вспомнить всё, что вчера несла в пьяном угаре, но большая часть вечера оставалась туманной.
— Доброе утро, — виновато выдавила она, бросая на Ирку взгляд полный раскаяния.
— Привет, — отозвалась подруга. — К сожалению, ничего доброго в нашем государстве. Всё очень плохо.
— Знаю, я вчера опять чуть дел не наворотила. Хорошо, что ты была рядом. Прости.
Ирака отмахнулась, давая понять, что не в этом дело, но вдаваться в подробности не спешила. Лана села за стол и с жадностью принялась за еду. Омлет был выложен ломтиками помидора, желтого болгарского перца, огурца и присыпан зеленью.
— Как же вкусно! — похвалила Лана. Ирка отмалчивалась. Сама она даже не притронулась к еде на своей тарелке и сидела словно каменная.
— Я так не могу. – Лана отшвырнула нож и вилку в сторону и внимательно посмотрела на подругу. − Воздух словно наэлектризован! Давай, выскажи мне всё, отругай и забудем!
— Ты тут не причем, − нехотя отозвалась Ира, продолжая тянуть с ответом. – Позавтракай спокойно.
— Что случилось? – настаивала Лана.
— Пока ты принимала душ, собиралась я кое-что узнала. — Ирка тяжело выдохнула. — Стреляли в Иннокентия Семёновича.
— Твою мать, — рявкнула Лана. – Когда?
− Около получаса назад. Сейчас на месте преступления работает милиция.
Лана сорвалась с места и выбежала на балкон, который выходил во внутреннюю сторону двора, открыла створки и практически наполовину вывалилась наружу.
Во дворе было суетно. Два милицейских автомобиля на стоянке. Несколько человек в форме обследовали зелёные Жигули Иннокентия Семёновича, двое внимательно искали какие-то следы чуть поодаль, на асфальте. И ещё несколько человек опрашивали соседей.
«Я сплю. Это страшный сон!» − паниковала Лана.