Быстрицкая застонала. Его руки сжали её грудь. Она была небольшая, зато упругая и с лёгкостью помещалась в ладонях. Жар разливался по телу, а внизу живота уже всё было готово к тому, чтобы его принять.
Денис чувствовал её желание и наслаждался властью. Потом резко отступил, наблюдая, как Ленка медленно приходит в себя, пошатываясь на ватных ногах.
— Послушай, если мы и дальше продолжим наше общение в том же духе, то до мотеля не до едем.
Ленка кивнула. Она утратила внешнюю спесь, и теперь стояла словно обнажённая.
— Иди, собирайся — распорядился он. — Я буду ждать тебя в машине, во внутреннем дворике, который за продуктовым магазином.
Пакеты с покупками стояли на столе, пока Нина Викторовна подслушивала у двери. Услышав шаги, она метнулась к ним, успевая извлечь банку кофе и демонстративно удерживать в руках. Быстрицкая покосилась на неё. Нина Викторовна сосредоточенно рассматривала коробку конфет.
Через десять минут из кабинета вышел Денис. Обменявшись парой фраз с секретарём, так для отвода глаз, нежели для дела, он попрощался до вечера и вышел.
Ситуация требовала срочного вмешательства. Нина Викторовна подошла к окну. Вскоре автомобиль директора скрылся из виду. За ним тут-же последовал чёрный мерседес, который с самого утра «торчал» на парковке. Все «местные» автомобили она прекрасно знала. Большую часть из них, могла назвать по номерам. Женщина многозначительно хмыкнула. Минут через пятнадцать в сторону продуктового магазина пробежала Быстрицкая. Надо было действовать. За всё время работы у неё сложились прекрасные взаимоотношения с директором. Только вот Алла Николаевна, во время очередного визита, ей недвусмысленно намекнула, что если секретарь не является её глазами и ушами в коллективе, то он ей не нужен. Исполнять постыдную роль «шестёрки» было неприятно, но выбора не оставалось. Поэтому она достала сотовый телефон и набрала номер супруги шефа.
9.4
Атмосфера в больницах особенная. В воздухе смешано множество запахов, и все они были Моте не по душе. Врачи в белых халатах и снующие медсёстры на неё нагоняли тоску, заставляя задумываться о неизбежном — смерти. Она ненавидела страх в любых ипостасях и несколько часов, проведённых под операционной, в которой за свою жизнь мужественно сражался Иннокентий, оставили на её душе глубокую печать. Мотя всегда считала, что самое страшное в жизни — зависимость. Она стремилась к максимальной свободе от всех и вся. Даже любовь была для неё настоящими оковами. И вот, когда она впервые за много лет дала слабину и подпустила к себе мужчину, снова произошла трагедия. Настоящий рок! Ведь всех своих мужей она потеряла после пулевого ранения в больнице.
Осмотревшись по сторонам, Мотя шнёргнула носом, украдкой вытерла проступившие слёзы и снова приняла вид «каменного изваяния».
Когда из операционной вышел врач и устало стянул с головы небесно-голубую медицинскую шапочку, она почувствовала, как её охватывает паника. Она бы всё отдала, лишь бы не слышать тех проклятых слов, которые подводят черту под жизнью дорогого человека. Глубоко вздохнув, она сделала шаг на встречу, приготовившись к самому худшему.
Молоденькая сестричка в белом халате пробегая по коридору, вдруг запнулась взглядом о лицо красивой женщины в возрасте которая брела вдоль стены, придерживаясь за неё рукой.
— Вам плохо?
Мотя через силу улыбнулась. Девочка не зря носит белый халат. Светлый человечек с чистой душой и добрым сердцем. Мотя достаточно пожила и многое повидла, поэтому с первого взгляда могла разобрать человека до самых косточек.