Когда вся семья собралась за праздничным столом, Жанна Александровна рассказала, что главным событием и поводом для торжества стала победа её медицинского центра в престижном международном конкурсе, за которую была вручена золотая статуэтка «Афродиты». Возвращение Дмитрия тоже упоминалось, но как – то вскользь, да и сам Дима быстро покинул торжество, сославшись на неотложные дела. Возражать ему никто не стал. С парнем явно что-то происходило. Родители решили дать ему время прийти в себя и не донимать расспросами. В конце концов он уже взрослы состоявшийся мужчина.
Пока Николай Игнатьевич «пел» в честь жены хвалебную оду, Денис прожигал взглядом тёщу и раздумывал над тем, как может более выгодно для себя распорядиться добытой информацией. Последний его визит в медицинский центр на многое открыл глаза: брак Жанны Аркадьевны такое же болото, как и его собственный, а она сама не верная, любящая жена, коей хочет казаться.
После ужина Денис получил приглашение от тестя скоротать вечер за шахматами или бильярдом. Интеллектуальные игры он не любил, а вот в бильярд играл неплохо. Пока они поднимались по лестнице, ведущей на третий этаж, на котором была расположена бильярдная комната, его тревожило предчувствие, что игра с тестем будет не самой приятной. В воздухе витал дух какой-то недосказанности, напряжения. Скорее всего Алка успела на него нажаловаться.
Несколько сыгранных партий Дениса немного успокоили. Николай Игнатьевич выглядел довольным и радовался, словно ребенок каждому шару, забитому им в лунку. Прошло ещё полчаса или больше. Они пили шотландский виски и обсуждали всякие мелочи. Денис расслабился и чувствовал себя превосходно, а Николай Игнатьевич готовился нанести удар по бильярдному шару, выбрав наиболее удачную комбинацию, как вдруг резко отшвырнул кий в сторону. Денис вздрогнул от неожиданности. Тесть медленно приблизился к нему, и, глядя прямо в глаза спросил:
—Ты любишь Аллу?
Денис сглотнул комок, подступивший к горлу, потом закашлялся, покраснел. Под этим внимательным взглядом он ощущал себя словно на рентгене. Ему казалось, что тесть видит его насквозь и это пугало, потому что ответ был слишком очевиден.
Словно прочитав его мысли, Николай Игнатьевич недобро усмехнулся.
— Конечно, — выдавил Денис. — К чему такие вопросы?
— Алла выглядит подавленной и грустной. – Руки Николая Игнатьевича метнулись к горлу Дениса, который едва успел испугаться, как тесть демонстративно снял с воротника его рубашки темную длинную нитку и, покрутив перед его лицом, бросил на пол. − Дочь сильно похудела. И совсем не выглядит счастливой.
«Что-то здесь душно!» − подумал Денис, чувствуя резкую нехватку кислорода. Было трудно дышать. Он посмотрел на окна. Они были открыты. Прохладный осенний ветер колыхал занавески.
− Алла для меня...
— я не люблю влезать в дела взрослых людей, но считаю своим долгом предупредить, что если ты обидишь мою девочку, − бесцеремонно перебил тесть, − то я, для начала, уничтожу всё, что дорого тебе, а потом и тебя самого. Сотру в порошок, – угрожающий взгляд Николая Игнатьевича не оставлял никаких сомнений, что это не пустые слова. – Я буду убивать тебя медленно. Рвать на части как дикий зверь. Помни каждое мое слово и то, что все, что я тебе дал, ты получил лишь благодаря любви моей единственной дочери к тебе! Мы поняли друг друга?!
Денис кивнул.
− Вот и ладненько, − Николай Игнатьевич подошел к столу, взял в руки кий и со спокойным видом вернулся к игре, словно между ним и зятем ничего не произошло.
Глава 3
Глава 3
Дома Лана появилась в десять минут восьмого, чем очень удивила отца. Борис Сергеевич выключил телевизор, сунул ноги в тапки, и вышел в коридор, чтобы встретить дочь. Та выглядела подавленной, уставшей. Сложив руки на груди, он задумчиво наблюдал, как нехотя она освобождается от верхней одежды: светлое пальто, шарф, потом сапоги.
По вторникам и субботам Лана посещала фитнесс-центр и возвращалась домой ближе к одиннадцати вечера. Сегодня был вторник. «Странно, − подумал Борис Сергеевич, отмечая, что пакета, в котором дочь носила спортивную одежду, при ней не было.− На тренировку она явно и не собиралась. Почему же утром ему соврала. Зачем? Может с кем-то встречается, а рассказывать пока не хочет». Он видел, с каким ожесточением дочь отшвырнула в сторону сапоги, раздраженно надела тапки, и решил воздержаться от расспросов.