Скорпиус знал, что Поттеры уехали в субботу утром — в больницу к отцу. И не вернулись до сих пор. Когда он потребовал ответа от Уизли, та лишь сказала, что не знает, когда те приедут. Профессора просили не лезть не в свое дело. А потом пропали и Уизли, что навело на простую мысль — хоронят.
И почему ему было не все равно? Да очень просто — Скорпиус Малфой никогда не имел того, что было у Поттеров, поэтому подсознательно тянулся к ним. Он видел их всех вместе, их заботу друг о друге, их привязанность. У него в семье такого не было. Не было этого глупого всепрощения, круговой поддержки, семейных вылазок на пляж, шумных вечеринок на сотню родственников.
У Поттеров все это было. И Малфой через дружбу с Джеймсом прикасался к этому. И постепенно стал не меньше их всех оберегать этот чудесный мир. Чужой мир, но все равно будто бы его.
Наверное, поэтому он так стремился помочь им в их горе. У него ничего не произошло — но будто он сам потерял какую-то часть себя, что-то важное. Потому что его друг потерял мать. И он помогал — как мог, как умел.
Только идиот мог кинуться помогать страдающей девушке так, как это сделал он. Но ведь он Малфой, в конце концов!
Скорпиус опять разозлился. Он не понимал, чего сам себя линчует. Ну, применил он непростительное заклятие к Лили Поттер, и что? Он же старался помочь! Он даже позволил ей себя ударить!
Нет, не из-за этого он злился. Из-за того, что было потом. Из-за чего-то, что сам не мог объяснить. Наложи он опять на нее заклятие, чтобы заставить заснуть, — это было бы нормально. Вполне нормально для Малфоя. Но ведь он — наверное, впервые в жизни — стал действовать не по плану — по импульсу! Не думая — чувствуя. Подсознательно. И руководствуясь не конечной целью, а сиюминутным желанием.
— Тьфу ты! — Скорпиус мотнул головой, не желая даже думать на эту тему.
Что он сделал не так? Увидел цель — встряхнуть Поттер. Нашел простое и приемлемое решение — Империус. Этическую сторону он обычно не рассматривал, поскольку его этому не учили. Этика — это для Поттеров, которые всегда и во всем благородны. Для Скорпиуса Драко Малфоя всегда была важна лишь цель, а не средства. Отец учил — для достижения желаемого нужно использовать все подручные средства. Главное — чтобы об этом не узнали. Этот урок юный Малфой хорошо усвоил. В отличие от многих других, что несказанно разочаровало отца.
— Скорпиус, у тебя такое лицо, будто ты узнал, что тебя завтра женят, причем без твоего согласия.
Малфой усмехнулся, увидев рядом с собой Ксению. Вот кого только не хватало.
— Зато у тебя лицо, будто парень, лишивший тебя девственности, сбежал на рассвете и исчез, — зло бросил слизеринец, выплескивая накопившийся негатив на девушку. Но тут же пожалел — точно, заразно не только благородство Поттеров, но и чувство стыда. Ксения отвернулась, побледнев. — Черт! Прости.
— Да пошел ты, Малфой! — огрызнулась Ксения. — Если у тебя проблемы, это не значит, что нужно срываться на других. Что тебе сделала та хаффлпаффка, которую ты вчера после обеда приклеил к стене?
— Достала просто, — пожал плечами Скорпиус.
— Знаешь, у меня такое ощущение, что без Джеймса у тебя крышу сносит.
— Да, есть такое, — усмехнулся Малфой. Ксения повернулась к слизеринцу. — Просто у него наша общая совесть хранится. Зато у меня — наш мозговой центр.
Ксения фыркнула — кажется, она больше не сердилась.
— Я тут слышала, что тебя видели, выходящим ночью из башни Гриффиндора.
— О, осматривался. Может, после смерти решу стать их призраком. А то у них не призрак, а какая-то пародия. Да и там уютнее будет, — пожал плечами Скорпиус.
— А если серьезно?
— Серьезно? Пытался забраться в постель к Уизли, да ее рыжие братцы — парни не промах. Они по ночам сторожат вход в спальню нашей школьной старосты. С дубинками.
— Скорпиус, ты невыносим, — Ксения толкнула друга плечом. — Колись — ты был с Лили?
— А я слышал, что соседки по комнате видели, как ты вернулась на рассвете, — промурлыкал слизеринец, ловко меняя тему. — Колись — совратила Поттера?
— Совратила? — подняла брови девушка, с легкой угрозой глядя на Малфоя. — Да твой Джеймс, насколько я знаю, еще на пятом курсе прославился тем, что его поймали целующимся с племянницей Фауста!
— Не на пятом, а в конце четвертого, — обиделся за искажение правды о друге Скорпиус. — И, кстати, она сама его попросила научить ее целоваться. Джеймс просто совместил приятное с полезным.
Они замолчали, Ксения насмешливо глядела на юношу.
— Слушай, вот я не пойму: ты помогаешь Лили только из-за Джеймса или она тебе нравится?
Ну, вот, опять! До чего же упорная. Не зря Шляпа отправила ее на Слизерин.
— Слушай, я не понял, когда это я помогал Поттер? — ощетинился Малфой.
— Господи, Скорпиус, чего ты так испугался? Что страшного в том, что она тебе нравится? — рассмеялась Ксения. — Тем более, если ты у нее ночь провел.
— Да не проводил я у нее ночь! — закричал Скорпиус, окончательно выведенный из равновесия ее словами. — Я ее долбанул Империусом и заставил поесть, а потом лечь спать, вот и все!
Повисла тишина. Ксения таращилась на вскочившего на ноги слизеринца, не зная, верить или нет его словам.
— Ты с ума сошел? — прошептала, наконец, девушка. — Зачем?
— Ты бы предпочла, чтобы сестра твоего ненаглядного умерла от истощения? — огрызнулся Скорпиус, садясь обратно на скамейку. Кажется, Ксения не собирается его убивать на месте.
— Я бы предпочла, чтобы ты действовал другими методами, — стараясь говорить спокойно, сказала она, с опаской глядя на слизеринца.
— Уж извини, какие есть.
— Ты бы мог с ней поговорить…
— Знаешь что? Если ты такая умная, в следующий раз сама и берись за это, ясно? — процедил Скорпиус, упираясь локтями в колени и ставя подбородок на руки. — Я — Малфой! Я не Поттер и не Уизли, чтобы сюсюкаться! И чего стоят их долбанные доброта и благородство, если девчонка таяла на глазах?! Чем помогли их разговоры и нежности?!
— Да успокойся ты! — Ксения испуганно смотрела на Скорпиуса. — То, что ты Малфой, не делает тебя хуже других. Я уверена, что ты тоже способен и на доброту, и на нежность. Зачем ты так о себе?
— Да, способен, — пробормотал Малфой, не глядя на девушку. — И очень об этом жалею…
Он резко поднялся, перепрыгнул через несколько рядов скамеек и стремительно пошел по полю прочь. Причем Ксения подумала, что он пытается уйти не от нее, а от самого себя.
А Малфой шел, кипя от злости. По пути рявкнул на какого-то второкурсника, от чего стало только хуже. Он свернул на тропинку, что вела прочь от замка, потом передумал и пошел назад, к огням, что уже горели в окнах.
И замер: по ступеням спускалась Роза Уизли. Значит, вернулась.
— Эй, Уизли, погоди!
Роза остановилась и с легким непониманием уставилась на слизеринца, спешащего к ней.
— Чего тебе?
— Где Поттеры?
Роза облизнула искусанные губы — Малфой заметил это, как и красноту век, и растерянный взгляд, и черную не школьную мантию.
— Они еще не вернулись.
— Как они? — почти шепотом спросил юноша. Вся его злость прошла, когда он снова прикоснулся к этому миру, где сейчас пытались восстановить разрушенную идиллию. Прикоснулся — и почувствовал дыхание скорби.
— Плохо, — без подробностей ответила Роза.
— Когда они приедут?
— Я не знаю, — пожала она плечами и пошла прочь, видимо, чтобы остаться одной. Скорпиус проводил ее взглядом, потом взбежал по лестнице, пересек холл и направился в подземелье Слизерина, чтобы написать письмо другу.
Не соболезнования и выражение жалости. Нет. Он расскажет о матче Слизерин — Хаффлпафф, где последние потерпели сокрушительное поражение. Расскажет о том, как на Зельях взрывающийся котел Джеймса прекрасно был заменен котлом Эммы Томас, и она покрылась какой-то желтой слизью. Как Флитвик похвалил Малфоя за, наверное, впервые удачно написанное эссе и от этого чуть не упал с подушек.