****
– За эти ночи мне сейчас и отвечать, – огрызается Вероника.
– Как будто бы было б лучше, если бы их не было, – пожимает плечами Сергей.
– Было бы лучше, если б они никого не интересовали!
Женщина снова утыкается в статью на смартфоне. Смехов отбирает у нее трубку и закрывает вкладку с кричащим заголовком.
– А они никого и не интересуют, – замечает мужчина.
– Я вижу, – ехидно кивает его подруга на экран.
– Эта статья интересна очень скучающим людям ровно столько, сколько займет времени на прочтение. Ну, хорошо, потом они еще пять минут потратят на обсуждение. И забудут. Никому не интересно, кто с кем спал. Интересно, что есть ты и что это именно ты с кем-то спала.
– От этого мне резко полегчало! – ядовито отметила Азарова.
– Должно бы. Если б ты поняла, о чем я, то полегчало бы. Людям все равно, что обсуждать. Не будь у тебя ребенка, они бы обсуждали цвет твоих трусов. И также назвали бы тебя шлюхой, если б захотели. Оборотная сторона славы. Ты всегда кому-то не нравишься. Или слишком нравишься.
– Ты мне предлагаешь все это дочери сказать? – замечает Вероника.
– Так, а почему бы и нет? – кивает Сергей, -Про пестики и тычинки она вроде уже должна знать по возрасту. И еще, Вер, ты, конечно, дочери этого не говори, но у каждого второго мужика в этом мире есть, о чем вспомнить, что соразмерно твоим жарким ночам. Мужчины в результате не рожают детей и этим защищены от излишнего любопытства. И это удобно, но есть одна проблема…
– Пока не вижу проблем, – грустно улыбается женщина.
– Мужчины не рожают детей. Им никогда не удастся заглянуть в глаза своему ребенку и вспомнить, какими были те самые ночи. Особенно, если ночи были прекрасны. Для мужчины реальность заканчивается с рассветом и расставанием, – внезапно грустно улыбается Сергей.
– Никогда не думала, что ты настолько романтик, Смехов, – Вероника вглядывается в друга и тут ее осеняет, – или ты о чем-то личном?
Такой откровенный взгляд не нуждается ни в каких комментариях, но Сережа все-таки говорит:
– По крайней мере, дорогая Вероника Михайловна, я ничего не подтверждаю и ничего не опровергаю.
И эта фраза почему-то закрывает все метания Веры. А в их тандеме появляется еще одна общая связь, скрепляющая союз двух хороших людей.
Небесный калькулятор
Будет новых зим и весен карусель
Проплывать неоднократно мимо нас,
Будут петь вокруг, стареть, стелить постель
И ждать, Бог даст…
А небесный калькулятор ни на миг
Не собьется, и мгновенья, как вино,
Отсчитает и прольет, что не вместит,
И вот оно…
Под животом моста
Мы пили с ней вино
Могли бы лет до ста
Мы целоваться, но
Краток земной маршрут,
Кончилась "Хванчкара",
Если нигде не ждут –
Пора…
О. Митяев
На Москву опустился очередной тихий летний вечер. Ветер, окончательно запутавшись в кронах деревьев, прилег отдохнуть, и по глади Москва-реки, кажется, даже перестала бежать рябь.
В затененном уголке, вдалеке от оживленной толпы гуляющих сидели двое: кучерявая брюнетка под сорок и крепкий блондин примерно того же возраста, и что-то оживленно обсуждали, распивая из пластиковых стаканчиков вино. Женщина весело смеялась, то и дело взмахивая совершенно балетными руками. Мужчина, откинувшись на ступеньку идущей к воде лестнице, на которой оба сидели, улыбался совершенно блаженно и светло.
– Вообще, это же чудо, что ты еще не сбежал к семье, когда этот дурик вымелся. Это ж твой презент, а не мой! – смеется Марина.
– Чего это? А семья в Турции, через неделю догоню, как отпуск начнется, – Антон щурится от вечернего солнца, ее улыбки, вкуса вина из пошлого пластикового стаканчика и запаха реки.
– Так он мне и говорит: “Дорогая Марина Александровна, если б не ваши тренировки и ужасные эти поддержки, мой сын еще бы бог знает когда бросил вашу дурацкую акробатику, а теперь будет, как настоящий мужик, гонять в футбол!” И дает мне это вино! А мастер ужасных поддержек у нас – ты. Вернул парня в мир настоящих мужчин, не дал ему сбиться с истинного пути, выходит.
Антон Чащин смотрит на искорки солнечного света, отражающиеся от воды, точно такие же прыгают в глазах Марины. И на душе у него светло и спокойно: