Когда Лиза читала последние строки, лицо её сделалось бледно и на глазах показались крупные слёзы. В словах Черепова заключалось для неё открытие такой тайны, о которой она и не подозревала доселе, и это открытие было ей приятно, сладко, утешительно. Почему? Она и сама не могла бы дать себе в том отчёта; но перечитав ещё раз эти строки, почувствовала на сердце какую-то удовлетворённость, нечто тёплое, и хорошее, и благодарное. Это чувство казалось ей похожим на то, как будто она, среди роскошного, но чужестранного города, в котором всё так шумно, пёстро и весело, где ей самой тоже весело, но где она никого не знает и среди чуждой толпы сознаёт себя совершенно одинокой, вдруг неожиданно и негаданно повстречалась с добрым старым знакомым, с которым вот именно теперь, в эту самую минуту, и нужно было встретиться, с которым именно в эту-то минуту и влечёт поделиться всей своей душой… Но увы! – этот «старый знакомый» в действительности уходит теперь далече, на тёмную, безвестную и суровую жизнь, и уже никогда, никогда больше не доведётся с ним встретиться.
Вот какое смешанное чувство вызвало эти невольные слёзы.
Нелидова всё время, пока Лиза читала письмо, внимательно взглядывала на неё из-за своего тамбурного вышиванья и, с чисто женским любопытством уловляя все изменчивые оттенки в выражении её лица, старалась по ним разгадать, как содержание письма, так и чувства, волновавшие Лизу.
– Друг мой! Что это?.. Никак вы плачете? – с полуиспугом и участием воскликнула она, заметя Лизины слёзы. – Зачем? Отчего?.. скажите, Бога ради! Неужели это письмо причиной?.. Если так, то какое же оно противное!
– Да, это письмо причиной, – подтвердила Лиза, – но оно не противное, – нет! Оно славное, доброе, хорошее письмо!.. Господи! Как бы помочь этому горю!
– Но, моя милая… в чём дело, если это не нескромно?
– Читайте сами.
И Лиза подала ей письмо, которое Екатерина Ивановна стала читать с полным и серьёзным вниманием…
– Бедные! Несчастные! – воскликнула она со свойственной ей живостью и восприимчивостью, окончив чтение и, словно ртуть, вскакивая с места и принимаясь быстро ходить по комнате. – За что это они так терпят!.. Надо сегодня же сказать государю!.. Я беру это на себя… Ведь вы, конечно, не будете против?
– О! нет… Спасите, если возможно!.. – кинулась в объятия к ней Лиза.
– Милая!.. А вы любите?.. Да?.. да? Любите его? – говорила Нелидова, целуя её голову.
– Я? – в некотором замешательстве подняла на неё Лиза свои взоры. – Я… право, не знаю… мне доселе как-то ни разу не думалось об этом… Но он такой добрый, славный, честный… Я только теперь это поняла. Спасите его, дорогая моя!.. Спасите!.. Вы одна только это можете!
В эту самую минуту в смежной комнате послышались быстрые и твёрдые, хорошо знакомые им обеим шаги. Нелидова вздрогнула, закусила губу и, как бы остерегая Лизу, быстро и крепко схватила её за руку.
В этот миг распахнулась тяжёлая портьера и на пороге в появился император. Он мгновенно захватил обеих девушек в их обнявшейся позе, с их одушевлённым выражением лиц и с этими слезами Лизы. Письмо было ещё в руке Екатерины Ивановны.
– Само небо посылает вас! – воскликнула она, бросаясь к нему навстречу.
– Что такое? В чём дело? – весело спросил государь, вздёрнув несколько кверху свою голову, что было его привычным движением, в котором выражалось так много царственного, повелительного и великодушного.
– Дело, государь, несложно. Читайте, и вы всё узнаете.
И с этим словом она подала императору письмо Черепова.
– Это письмо к вам? – спросил её Павел Петрович.
– К ней, ваше величество, – указала Нелидова на смущённую Лизу, у которой на ресницах ещё сверкали красивые слёзы.
– Что вижу?.. Вы плачете? – обратился к ней император.
– Читайте, государь, читайте! – затеребила Нелидова.
– Вы позволяете? – спросил он графиню Елизавету.