– Не нужно со мной прощаться! Я не хочу, чтобы меня помнили, мне нужно, чтобы меня знали и ценили.
Василий, потеряв меня из вида, слепо огляделся и опустил голову:
– Когда я буду лежать на обследовании – так или иначе после операции какое-то время я не смогу тебя видеть. Мне важно сохранить твой образ в памяти. Да где же ты? – произнес он. – Пойми, я хочу видеть тебя без очков. Это сильнее меня!
Кажется, в этот момент у меня перехватило дыхание. Василий, заканчивая свое объяснение, добавил:
– Это желание помогло победить мне свой страх. Ты слышишь меня?… Не молчи. Ты рядом?
– Я тут, – отозвалась я, не двигаясь с места. В моей голове не укладывалось, что все это происходит со мной и сейчас.
– Где ты стоишь? – с досадой спросил он. – Я даже тени твоей не вижу, одно молоко перед глазами.
– Не волнуйся, – я подошла ближе. – Я прямо перед тобой. Так ты меня не потеряешь?
– Если это произойдет… когда-нибудь, то только по моей вине, – он протянул руку и коснулся меня. – Вижу я все равно скверно, особенно почему-то сейчас. Поэтому лучше включить верхний свет и найти очки. Без них я тебя даже чаем угостить не смогу.
– Чайник я и сама ставить умею.
– Поверишь? Меня тоже этому научили.
Он приподнялся, чтобы встать, взял очки, но не смог удержать их: широко растопырив пальцы, как от ожога, он резко закрыл руками глаза.
– Василька, – я присела перед ним на корточки. – Тебе больно? Очень больно?
– Невыносимо… Твои капли – они далеко?
– Сейчас, я – мигом.
Я ринулась в коридор, где оставила свою сумку, потом – к Василию. Он перевернулся лицом вниз, уткнувшись в подушку. Я присела к нему на диван и погладила его плечи:
– Малыш, повернись ко мне.
Он подчинился. Чтобы увидеть меня, он широко распахнул влажные ресницы, но тут же зажмурился, простонав:
– Свет режет, как лезвие бритвы, – он стал супонить ногами.
– Успокойся. Сейчас постарайся потерпеть, – я поставила настольную лампу на пол и взяла в руки дозатор. – Посмотри наверх… Закапываю капли в глазки: в один… теперь – во второй.
Василий мужественно перенес процедуру. Салфеткой я убрала стекающие остатки лекарства:
– Теперь надо подождать. Полежи немного с закрытыми глазами. А насмотреться друг на друга мы обязательно успеем.
Он вздохнул:
– Хочется верить. Я так устал чувствовать эту беспомощность. Как ты думаешь, меня до весны выпишут из больницы?
– Вполне возможно.
– Хочу, чтобы мы потом встретились, когда я буду видеть, но не в школе и не в этой комнате, а где-нибудь в цветущем саду.
– Я для такого свидания обязательно найду время. Но сегодня меня очень пугает твое состояние. Ты – не против, если я завтра утром зайду за тобой, и мы поедем вместе: я – в университет, а ты – в школу?
– Это возможно?
– Да. Если моё лечение пойдет на пользу.
… В этот вечер я читала вслух истории о географических открытиях, пока моему двенадцатилетнему рыцарю не стали сниться джунгли.
5
Наутро я зашла за Василием, чтобы отвести его в школу. Я беспокоилась, как он чувствует себя после вчерашнего вечера. Он встретил меня на пороге уже одетым:
– Я – сейчас. Мне только нужно собрать портфель. Подождешь?
– Конечно.
Он ушел в комнату, слышно было, как он перебирает книги. Я набралась терпения, но спустя какое-то время не выдержала – сняла обувь и прошла в комнату, чтобы поторопить его. Я не была готова к тому, что увидела: Василий, сжимая в правой руке дужки сразу двух очков, искал что-то у себя на столе среди бумаг. Под немыслимым углом поднося эту композицию к глазам, он пытался «настроить» зрение. Но картинка, наверно, здорово искажалась, потому что он то и дело старательно обследовал каждую книжку левой рукой, проверяя ее толщину и размер. Я не удержалась от упрека:
– Что ты делаешь? Испортишь глаза!
Он вздрогнул и повернулся ко мне. Я подошла ближе:
– Объясни, зачем тебе такая баррикада из очков?
Я присмотрелась – зрачки у Василия были сильно расширены. Смутившись, он стал разъединять оправы:
– После того, как закапают глаза, всегда так бывает – на близком расстоянии ничего не видишь.
Не понимая, как они зацепились, он решил их встряхнуть. Я помешала ему:
– Подожди, не спеши – так ты можешь сломать очки или поцарапать у них линзы. Дай раскреплю. Вторые очки странные какие-то – это бабушкины что ли?
– Да.
– Почему ты просто не позвал меня помочь тебе?… Или ты не в первый раз так делаешь?
– Марина, не спрашивай. Просто когда вокруг одни мурашки – не знаешь, за что хвататься. Никак не могу найти контурные карты по географии. Они были где-то здесь.