Биография Загребельного – годы, отданные службе Союзу писателей Украины (СПУ). Журнал «Вітчизна» (1954—1961), газета «Літературна Україна» («ЛУ») (1961—1963), секретариат СПУ (1964—1986). Нравы окружавших его столоначальников комментировал в рифму: «Не кочегары мы, не плотники. Мы канцелярские работники», «Ты картина – я портрет. Ты скотина – а я нет». Он побывал на пике советской карьеры: членом ЦК Компартии Украины, депутатом Верховного Совета СССР.
Оставил массу зарисовок с бюрократических будней. Вот товарищ Жмак (роман «Изгнание из рая», 1984): «В соответствии с уровнем своих собеседников, товарищ Жмак демонстрировал и безграничную гамму телефонного слушания. В этом деле он был неутомимо-изобретательным, так, словно закончил специальные курсы по умению слушать телефон. Со стороны это выглядело так:
– Ну, слушаю!..
– Так, слушаю…
– Так, так, слушаю…
– Слушаю вас…
– Слушаю вас внимательно…
– Слушаю вас очень внимательно…
– Слушаю вас чрезвычайно внимательно…
– Слуш…
– Сл…
– С…
А потом уж просто – ах! И заглатывает товарищ Жмак воздух полной грудью, и замирает, а провода гудят, а простор гремит, и слова летят, словно чайки в песне Дмитра Гнатюка, – какая радость и какое блаженство!
Тут еще нужно несколько слов для описания товарища Жмака, чтобы вы случайно не перепутали его с кем-нибудь и узнали, как только встретите. У товарища Жмака огромная голова (чтобы держать в ней все указания), лицо просторное, так что на нем свободно вырисовывается и надлежащая угодливость (для всего, что выше), и грозы, и вьюги (для всего, что ниже). Туловище у товарища Жмака весьма плотно и целесообразно обложено мышцами, для того чтобы в нужный миг наклоняться (или склоняться) в нужном направлении. Когда человек склоняется-наклоняется, то невольно (по законам земного тяготения или какой-то там эволюции) приходится отставлять одну часть тела для противовеса. Не будем скрывать: у товарища Жмака было что отставлять для противовеса. Одним словом – человек солидный и голосом, и осанкой, не говоря уже о положении и авторитете».
Биография писателя – сонм его толкователей.
Профессор В. Панченко и примкнувшие к нему в поте лица, по-сизифовски, разрабатывают пласт: «Без Загребельного». Судя по изначальным рефлексиям, нам предстоят открытия. Возникает стойкое ощущение того, что планку изысканий по Виталию Коротичу («Нарцисс Хамелеонович») все выше и выше поднимут. Кому Павло Загребельный, Виталий Коротич – враги народа (по прокурору Вышинскому). О вкусах не спорят. Кому – доктор Стокман (по пьесе Генрика Ибсена «Враг народа» (1882)». Мне же отдельные «созерцатели» (украинские копии одноименной картины Крамского) и их многотиражки напоминают воспитателя сына Сулеймана, Мехмеда, по имени Шемси-эфенди. О нем в разговоре с султаном Роксолана отозвалась лаконично: «Этот наполненный пустословием и глупостью мешок».
Писатель Вячеслав Медвидь оглашает приговор: Загребельный – убийца советской украинской литературы. Потому как он есть первый украинский бестселлерист.
«Украинский писатель, – отмечает Медвидь в резолютивной части непреклонного решения, – все еще не соглашается на роль и судьбу Фауста или Марка Проклятого, но все, не сознаваясь, носят в торбе знак своего злодеяния и своего проклятия».
Олесь Гончар (1918—1995) в своих «Дневниках» оставил масштабный портрет Загребельного в интерьере его собратьев по цеху советской украинской литературы, (по Медвидю) проклятых, отверженных скитальцев, которых не приемлет ни земля, ни ад. За несколько дней до смерти, в реанимационной палате, сокрушается: «Але Павло? Це при його феноменальній пам'яті на числа, на людей, на події. Боже, прости земляка!»
В 2010 году «Дневникам» Гончара посвящает монографию более чем в полтыщи страниц досточтимый ректор одного из бесчисленных отечественных университетов, полтавского педагогического, Николай Степаненко. В пику инквизитору Медвидю велеречивый знаток родимых литераторов удостоил их определений векопомно глубочайших.
Инженеры человеческих душ (по Ю. Олеше), оказывается, есть не кто иные, как «дети нашего народа»! Крутая научная новизна, что и говорить. Всем по серьгам, по параграфу каждому «дитю» отвесил полтавский Андре Моруа. И озаглавил:
Тычина – поэт планетарных масштабов.
Бажан – самоотверженный созидатель нашей культуры.
Симоненко – витязь украинской поэзии.
Драч – поэт-патриот.
Костенко – наибольшая поэтесса Украины.
Олийнык – поэт-стоколос (по Словарю Б. Д. Гринченко, Киев, 1909, стоколос – Bromus mollis L., сорняк. – Авт.).
Павлычко – позт от Бога.