Собака в станке отвечает на сигналы экспериментатора. Временные связи у нее упрочены. Раздражители аккуратно вызывают реакции слюноотделения и торможения. В этот слаженный оркестр, где все легко разрешается, диссонансом врывается новый сигнал — тиканье маятьнка метронома. Он приходит неожиданно между другими сигналами, перемежаясь с различными из них.
Трудность в том, что три раза его звучание бесплодно и лишь на четвертом, возникающем Так же внезапно, как три предыдущих, появляется корм. Легкое ли дело среди привычных занятий — стояния в станке и выслуживания поощрения у экспериментатора — быть все время начеку, чтобы не упустить счет сигналам метронома? Неумолимое тиканье утомляло животное и приводило его в раздражение. Собака рвалась из ставка, отчаянно лаяла, срывала прикрепленные приборы и отказывалась от всякой еды. Все трудней становилось вводить ее в лабораторию и делать эксперименты на ней. Так длилось до тех пор, пока организм не примирялся и звучание метронома не образовывало новой связи в мозгу. Перемена в стереотипе стоила собаке большого труда, и Павлов по этому поводу заметил: «Мне казалось бы странным, если не было бы позволено такой труд животного называть «умственным».
— Мне кажется, — высказывался ученый, — что возникающие тяжелые чувства при изменении обычного образа жизни, прекращение привычных занятий при потере близких сердцу людей, не говоря уже об умственных кризисах и ломке религиозных убеждений, имеют свое физиологическое основание в нарушении старого динамического стереотипа и в трудностях, связанных с установкой нового… Трое нас, товарищей, из среднеучебного заведения поступили в университет и стали изучать естественные науки. Двое примирились и полюбили занятия, а третий, со склонностями к гуманитарным наукам, стал впадать в меланхолию и даже пытался покончить с собой. Мы излечили его тем, что водили почти насильно на лекции юристов. После нескольких посещений юридического факультета настроение товарища стало улучшаться и пришло в полную норму. Он занялся гуманитарными науками и благополучно прожил свой век.
Что тут, собственно говоря, произошло? Попробуем вникнуть в смысл события. Привыкнув в средней школе свободно связывать определенные явления, строить умозаключения и делать вольные выводы, наш товарищ попробовал свои привычки перенести на ботанику и другие предметы. Неумолимые факты сопротивлялись этой тенденции, не дозволяя в биологии делать то, что позволительно в гуманитарной науке. Нарушение стереотипа, неспособность перестроиться и приспособиться к новому сделали нашего друга несчастным.
Павлов нашел то, что искал. Многочисленные опыты подтвердили, что в нервной системе животного неизменно встречаются две взаимоборющиеся силы. Одна ведет к сохранению стереотипа, а другая влечет к переменам, столь важным в борьбе за существование. Включившись в динамический стереотип, недавний пришелец — временная связь — умножает собой силы сопротивления всякой новой связи, которая придет ему на смену.
К чему приводит эта борьба? Разумеется, к победе новых пришельцев — связей важных и полезных для условий меняющейся жизни. Что было бы с нами, если, усвоив в юности или в детстве ряд навыков, мы не смогли бы от них отойти? Не очень завидна судьба человека, преследуемого навыками прошлого. Условия среды непрерывно меняют свое содержание, и от мозга зависит, сумеет ли он во-время отказаться от ставших ненужными связей и заменить их другими.
Куда же деваются отжившие свой век условные рефлексы? Неужели бесследно исчезают? Многочисленные факты говорят о другом: их подавляют пришельцы. Подобно тому как условные рефлексы наслаиваются на безусловные, подавляя и регулируя их, новые временные связи, в свою очередь, угнетают предшественников. Только когда ослабнет контроль коры полушарий, подавленные навыки воспрянут. Ослабил ли алкоголь силу тормозов, или болезнь подточила их твердость, у почтенного старца прорвется ужимка, легкомысленное движение юношеской поры, несдержанный хохот, ребяческая мина — давно подавленная, условно-рефлекторная цепь. Извращенное поведение может сделаться стойким, угнетенное прошлое сметет новые связи, и узники коры утвердятся. Мы видели этих несчастных людей, одержимых страданиями коры полушарий. И старческое слабоумие, и шизофрения, и прочие психозы разрушают плотину между минувшим и сущим.
В дни Международного конгресса физиологов в Ленинграде и Москве нобелевские лауреаты, знаменитые ученые, наблюдали у одного из помощников Павлова — Константина Михайловича Быкова — интересный эксперимент.