«…Поручить Государственному Издательству в лучшей типографии Республики отпечатать роскошным изданием заготовленный академиком Павловым научный труд, сводящий результаты его научных работ за последние 20 лет, причем оставить за академиком И. П. Павловым право собственности на это сочинение как в России, так и за границей.
…Поручить Комиссии по Рабочему снабжению предоставить академику Павлову и его жене специальный паек, равный по калорийности двум академическим пайкам.
…Поручить Петросовету обеспечить профессора Павлова и его жену пожизненным пользованием занимаемой ими квартирой и обставить ее и лабораторию академика Павлова максимальными удобствами.
Председатель Совета Народных Комиссаров
В. Ульянов (Ленин)»
27 сентября 1929 года правительство постановило в связи с восьмидесятилетием со дня рождения Павлова «признать необходимым дальнейшее обеспечение наиболее благоприятных условий для научно-исследовательской работы руководимой И. П. Павловым физиологической лаборатории при Государственном институте экспериментальной медицины».
Народному комиссариату финансов Союза ССР было поручено особо предусмотреть на 1929–1930 бюджетный год сто тысяч рублей на переоборудование звуконепроницаемых камер лаборатории и для постройки нового здания состоящей при ней биологической станции в Колтушах.
В целях обеспечения специальных условий научной работы этой лаборатории было поручено Ленинградскому Совету отвести движение транспорта из прилегающей к ней части Лопухинской улицы.
Судьба многих ученых Запада была иной. Так, Пастер не мог позволить себе держать постоянно карету и лошадь. Министр просвещения на просьбу пораженного параличом Пастера отпустить ему полторы тысячи франков весьма удивился.
– В бюджете министерства, – объяснил он ученому, – нет такой рубрики, которая позволила бы выдать вам эту сумму…
Ни богатство, ни слава не привлекали Павлова. Он бывал в Париже и Риме, Берлине и Лондоне, но города эти были для него замечательны единственно тем, что в них происходили конгрессы физиологов…
Один из помощников как-то обратился к ученому накануне его отъезда в Бостон:
– Я хочу вас просить взять меня с собой на международный конгресс.
– С чего это вы вздумали? – удивился Павлов неожиданной просьбе.
– Да так, – смутился сотрудник. – В Америке я никогда не бывал. Хотелось бы на конгрессе послушать доклады…
– Зачем? Я приеду и все расскажу вам.
Он не сомневался в том, что его пересказ ученых докладов возместит молодому человеку хлопотливое путешествие за океан.
За несколько месяцев до своей кончины Павлов сознался своему помощнику К. М. Быкову:
– Теперь я часто все сильнее и больше жалею, что из-за своей науки не побродил по Советской стране. На днях приезжали мои сотрудники, побывавшие в среднеазиатских республиках и на Дальнем Востоке. Я в восторге от их рассказов; отсталые народы теперь грамотны, просвещены, богатеют. В войне мы будем защищать от врагов нашу настоящую родину, нашу культуру, нашу науку.
Творческие связи его с иностранными учеными и частые выступления на международных конгрессах не заслоняли от него интересов отечественной науки. Он всюду подчеркнет приоритет русского открытия, важность того, что сделано это именно в России.
Профессор Анохин по этому поводу пишет:
«Каждый раз, когда заходила речь о каком-нибудь упущении нашей физиологии, он, делая комический жест, с досадой восклицал: «Эх, прозевали, упустили из своего дома!»
Другой сотрудник, профессор Бирюков, приводит следующие слова Павлова:
«Волнующее чувство испытываю я, когда доводится выступать перед иностранцами. Невероятно остро понимаешь тогда, что русский ты человек и каждая капля твоего дела приносит родине пользу или вред. Это чувство всегда было остро во мне, но сейчас я все более вдумываюсь в него… Только пустые люди не испытывают прекрасного и возвышающего чувства родины».
Павлов не забыл собственной борьбы за приоритет своих открытий с Гаскеллом, Стерлингом, Бейлисом и другими, борьбу Сеченова и Введенского с иностранными учеными, посягавшими на научные труды русских ученых, не забыл и того, что с легкой руки Клода Бернара методика операции искусственного свища желудка была приписана французскому ученому Блондло.
В своей автобиографической заметке Павлов так говорит о прожитой жизни:
«В заключение должен почесть мою жизнь счастливою, удавшейся. Я получил высшее, что можно требовать от жизни: полное оправдание тех принципов, с которыми вступил в жизнь. Мечтал найти радость в умственной работе, в науке – и нашел, и нахожу ее там. Искал в товарище жизни только хорошего человека – и нашел его в моей жене, терпеливо переносившей невзгоды нашего допрофессорского житья». Когда к нему обратились от имени газеты «Комсомольская правда» с просьбой выразить молодежи свое пожелание к Новому году, он написал: «Развивайте в себе любовь к труду. Я не мыслю жизни без труда. Накопляйте больше знаний – учитесь».
Страстно влюбленный в науку, живя только ее интересами, он незадолго до смерти обращается с письмом к молодежи:
«Что бы я хотел пожелать молодежи моей родины, посвятившей себя науке?
Прежде всего – последовательности. Об этом важнейшем условии плодотворной научной работы я никогда не могу говорить без волнения. Последовательность, последовательность, последовательность, С самого начала своей работы приучите себя к строгой последовательности в накоплении знаний.
Изучите азы науки, прежде чем пытаться взойти на ее вершины. Никогда не беритесь за последующее, не усвоив предыдущего. Никогда не пытайтесь прикрыть недостаток знаний хотя бы и самыми смелыми догадками и гипотезами. Как бы ни тешил ваш взор своими переливами этот мыльный пузырь, – он неизбежно лопнет, и ничего, кроме конфуза, у вас не останется.
Приучайте себя к сдержанности и терпению. Научитесь делать черную работу в науке. Изучайте, сопоставляйте, накопляйте факты. Как ни совершенно крыло птицы, оно никогда не могло бы поднять ее ввысь, не опираясь на воздух. Факты – это воздух ученого, без них вы никогда не сможете взлететь. Без них ваши «теории» – пустые потуги.
Но, изучая, экспериментируя, наблюдая, – старайтесь не остаться у поверхности фактов. Не превращайтесь в архивариусов фактов. Попытайтесь проникнуть в тайну их возникновения, настойчиво ищите законы, ими управляющие. Второе – это скромность. Никогда не думайте, что вы уже все знаете. И, как бы высоко ни оценивали вас, всегда имейте мужество сказать себе: «я – невежда».
Не давайте гордыне овладеть вами. Из-за нее вы будете упорствовать там, где нужно согласиться, из-за нее вы откажетесь от полезного совета и дружеской помощи, из-за нее вы утратите меру объективности.
В том коллективе, которым мне приходится руководить, все делает атмосфера. Мы все впряжены в одно общее дело, и каждый двигает его по мере своих сил и возможностей. У нас зачастую не разберешь – что «мое», а что «твое», но от этого наше общее дело только выигрывает.
Третье – это страсть. Помните, что наука требует от человека всей его жизни. И если у вас было бы две жизни, то и их бы не хватило вам. Большого напряжения и великой страсти требует наука от человека. Будьте страстны в вашей работе и в ваших исканиях.
Наша родина открывает большие просторы перед учеными, и нужно отдать должное – науку щедро вводят в жизнь в нашей стране. До последней степени щедро.
Что же говорить о положении молодого ученого у нас? Здесь ведь ясно и так. Ему многое дается, но с него много спросится. И для молодежи, как и для нас, вопрос чести – оправдать те большие упования, которые наша родина возлагает на науку».