На мгновение я обратил взгляд в замочную скважину — доктор прошел за свой стол, мужчина в свитере встал сбоку, оперевшись о шкаф с документацией, а мой отец более примерным образом занял место на стуле — и прижался к ней ухом.
— Кто вы?
— Nominasuntodiosa[1], доктор. Вы учили латынь и должны знать это выражение. Обо мне вам нужно знать только то, что я представляю отряд специального назначения. И что мы вынуждены временно взять контроль над руководством больницы.
— О чем вы говорите? На каком основании?!
— На таком, что вам угрожает опасность, а мы здесь, чтобы от этой самой опасности вас защитить. Все просто.
Доктор резко встал, со скрипом отодвинув кресло, и громко сказал:
— Так, если я сейчас же не увижу удостоверения или значка какой-либо структуры, то немедленно звоню в полицию!
— Зачем тревожить наших и без того занятых офицеров. Нет, вы, конечно, можете это сделать, но у меня есть вариант получше… Может, это вас успокоит?
Момент тишины вынудил вновь заглянуть внутрь: мужчина передал доктору документ, который тот бегло просмотрел стоя, а затем принялся перечитывать внимательнее, медленно опускаясь в кресло.
— Откуда мне знать, что это не подделка?
— А вы, однако, скептик… Что ж, внизу есть номер. Возможно, вас даже соединят с мэром. Отличная возможность пообщаться с ним, я думаю.
— Пожалуй, я так и сделаю. С вашего позволения.
— Как вам угодно. Мы никуда не спешим.
Он стал вычищать грязь из-под ногтей и напевать мелодию, словно нисколько не сомневался в своей афере. Я надеялся, что доктор в тайне вызывает охрану или что номер окажется несуществующим, отчего и переживал: как бы в следующий миг на него не направили пистолет. Между тем гудки связи отзвучали в трубке телефона, а на другом конце линии раздался голос. Улыбка мужчины в свитере росла пропорционально тому, как доктор краснел, выслушивая явно гневную речь, запинался и неловко извинялся. Наконец он сбросил звонок и некоторое время безмолвно от унижения смотрел в окно.
— Допустим, — сказал он хриплым голосом. — И зачем вы здесь?
— Дело в том, что около месяца назад из вашего отделения сбежал пациент. Нет-нет, я вас ни в чем не обвиняю, не подумайте — это и правда не ваша вина. Недавно известная всем фармкомпания выпустила новый препарат… Он же поступил и в ваше отделение, так?
— Верно, но это тут причем?
— Как выяснилось, он не проходил клинических испытаний. Я имею в виду, не только на людях, а вообще в принципе. Думали, никто не узнает, раз психиатрия… Короче, агрессия этого пациента, Мэда Кэптива, — это просто побочное действие таблеток.
— Что за чушь, простите меня! Препарат получали многие больные, но этот случай единственный.
— Кому, как не вам, знать, что медицина непредсказуема. У одного есть, у других нет. У кого-то сразу, у других никогда. А мы здесь, чтобы убедиться в этом, и защитить всех, если новые случаи все-таки будут… Лучшее лечение — профилактика, не так ли, доктор? У полиции полным-полно забот, и они не будут дежурить в больнице целые сутки. А мы — будем. Вам не понравится, но скажу сразу, что вход и выход из здания запрещен всем без исключения до завтрашних 8:00 утра.
— Да как вы… Это же полное нарушение прав человека!
— Док, по-моему, вы не понимаете масштаба угрозы, — сказал мужчина особенно низким, рычащим басом. Терпение его накалялось. — Мэд Кэптив убил санитара, если вы помните. И спокойно себе сбежал. Точно: еще и сожрал кучу детей за месяц. Один! А теперь представьте своим ученым умом, что будет, если все эти последствия умножить на, скажем, тридцать… Поэтому мы как раз сохраняем ваше право: право на жизнь.
— Хорошо, хорошо, я ценю это, но… к чему такие меры для сотрудников?
— Любая новость разлетается по городу в среднем за двадцать минут. Не нужно зря волновать народ. Пока что ничего не случилось, и мы надеемся, что не случится, но кто его знает. Или хотя бы случится, но не выйдет за пределы этих стен. Кстати, по этой же причине всем в здании нужно будет сдать мобильные телефоны, у кого имеются. Стационарные мы отключим сами.