Трудно сосчитать, сколько раз мне попадались тупиковые места и приходилось возвращаться, стараясь составлять карту в памяти, а потому, когда я упирался вытянутой ладонью в стекло, защищая хотя бы лицо от удара, гневно стучал и проклинал создателя лабиринта. К тому же, коридоры были крайне извилистыми — порой я шел по широкой дуге, зигзагом или почти что спиралью. Мне приходилось не только освещать путь перед собой, но и часто оборачиваться, опасаясь преследования монстров. Тревога медленно, но упорно охватывала разум, что случалось с каждым, кто долгое время бродил извилистыми тропами лабиринтов. Узкое замкнутое пространство давило со всех сторон, порождая мысль повернуть вспять и бежать. Бежать, лишь бы увидеть звездное небо, вдохнуть полной грудью и широко расставить руки… В то же время надежда найти подростков живыми угасала, и я прикладывал немало усилий, чтобы идти дальше по этому нескончаемому пути, приближаясь (оставалось надеяться…) к центру.
Вдруг, на закате надежды, послышались приглушенные голоса за поворотом. Я погасил фонарь и, осторожно выглянув из-за угла, увидел короткий проход, который вел в просторное освещенное помещение с неким постаментом в центре. Именно вокруг него теснились со всех сторон подростки — о как я был рад насчитать четыре невредимые головы! Стало даже несколько спокойно, словно, если Минотавр не поджидал в сердце лабиринта, значило, что его нет и вовсе. Господи, пусть это будет один из тех редких случаев, когда ожидание опасности не оправдается… В другой раз я бы попался в ловушку, устремившись вперед, и, полагаю, получил бы жгучую отметину на лбу или переносице — тот, кто придумал перекрыть путь перед финалом, воистину жесточайший человек. Как и прочие, стеклянная преграда была удивительно прозрачной, но одна деталь все рушила: темный стекающий след внизу… Юноша развел руками, и свет фонаря на мгновение вычленил цвет пятна, хотя после всего не трудно было догадаться, какого оно происхождения, и кто находится под ним в полумраке.
— Это все, что ли? Мы проделали это ради сраного плюшевого медведя?
— Вполне логично, Джош, — они спонсируют праздник. Банальная реклама.
— Хрень полная!
— Да не ори ты, а то будешь жаловаться на приз копам.
Я приблизился к стеклу и застучал, предупреждая о том, что им нужно срочно уходить. Подскочив от звука, юноша направил свет мне в лицо, надолго ослепив и заставив закрыть глаза. В ответ он лишь посмеялся, чувствуя превосходство и полную безопасность, а после картинно изобразил, будто не слышит меня. Тогда я, точно зная обратное, высказал все, что думал о его недалеком уме, который губит не только себя, но и товарищей.
— А это еще кто? — с дрожью в голосе сказал второй юноша, указав в сторону истинного входа позади них.
Ох если бы тот инфантил не лишил меня зрения и, к тому же, не закрыл широкими мышцами спины весь обзор, быть может, я бы в корне изменил их судьбу! Однако я мог лишь приложить ухо к стеклу и различить лепет отдельных слогов, обрывки слов и звуки, похожие на жуткую пародию смеха.
— Ребята, да она же — в стельку!.. Ха-ха! Эй, тетя, ты заблудилась, что ли?
Как я ни старался до боли в руках и ногах колотить стекло, Джош приближался к низкой миниатюрной женщине. Друзья отговаривали его, но словами, которые он не считал нужным слушать. Вдруг я заметил, как в один момент изменились взгляды у каждого из троих подростков — еще не разумом, но телом они почувствовали отсчет: юноше осталось жить не более тридцати секунд.
— Алло, тетя, ты вообще меня слышишь? — Он встал напротив и покачал рукой перед ее лицом. — Ладно, выведем ее, а то проснется утром и обосрется от страха. Скажем, что поэтому и пришли сюда. — И затем осветил карманы джинсов, проводя ладонями по бедрам.
— Что ты делаешь? — сказала Нэнси.
— Ну не бесплатно же помогать… Дерьмо — ни цента!
Невероятным казалось то, что женщина застыла в подобии транса, но последующая тошнотворная картина и вовсе ужаснула всех. Она упала на колени и коснулась паха молодого человека, завороженно, с дикой улыбкой на лице глядя туда — страшно представить, что значил для монстра этот эротический жест и что могло случиться, не смахни юноша руку.