Я старался рассеивать взгляд, чтобы не стыдиться ее лица, пусть то ничего и не выражало. Вышло так, что стекло несколько отражало мои глаза, и в конце речи я не был уверен, кому именно говорю это: ей или себе.
— Прошу тебя, борись! Не ради меня, а ради нашего сына… ради Виктима!
Иной раз мучительных усилий стоит одно движение кистью, которой я сжимал до скрипа суставов фонарь. Ее неподвижные глаза блестели бриллиантами в косых лучах света. В то же время в них отражался безмерный ужас: Фелиция осознавала свое заточение и видела, а быть может, и чувствовала все содеянное этим существом. Мне показалось величайшей победой, когда она с трудом зашевелила дрожащими губами и сказала:
— … лю… блю… — И опустила веки, из-под которых по проторенным дорожкам хлынули потоки слез.
В следующий миг на меня снова устремился хищный взгляд, в котором ясно читалось: монстр расправится и со мной, после того как доберется до Нэнси. Это существо резко двинулось в нашу сторону, и я невольно отошел от стекла. Теперь я вижу нечто роковое в том, что в такой бессильный момент я не только задел что-то туфлей, но и рассеянно обернулся, осмотрев предмет. Им оказался пистолет погибшего полицейского, зажатый в тисках кобуры на поясе. Разве не было это знаком, даром и проклятием, орудием спасения и черной меткой, от какой уже не избавиться? Какое безумие — убийство! Я почувствовал укол лицемерия, вспоминая бедолагу, которого столкнул насмерть с крыши. Однако это ведь моя Фелиция, и она более чем кто-либо другой заслуживает счастья, а не гибели. Как бы там ни было, разум застрял на грани размышлений, а руки были вытянуты, сжимая пистолет на уровне ее головы.
Сердце билось в грудину, точно барабан в напряженной мелодии. Можно выстрелить в стекло, но что делать после, когда это создание с чудовищной силой понесется на девушку, а после и на меня? Даже если я чудом попаду в болезненную, но не смертельную точку и Фелиция не истечет кровью, удастся ли вытравить монстра из ее тела? Мужчина в свитере говорил обратное, и мне кажется, это была та немногая правда из его уст… Иного выхода нет, дорогая: эта юная душа или ты! Спасти хотя бы ее или позволить монстру одержать верх над всеми нами. Мне с горечью подумалось, что, несмотря на ненависть ко мне, ты бы никогда не сделала подобного.
Размышления заняли драгоценные секунды, за которые она подошла к Нэнси вплотную. Нас разделяла всего половина метра, и промахнуться было трудно даже человеку, никогда не державшему в руках оружие. Дуло дрожало над ее теменем… Господи, молю Тебя, сделай этот невозможный выбор моей рукой: пусть стекло исказит движение пули, но и никто более не погибнет. Аминь.
— Прости… меня, — сказал я, зная, что она не может слышать, и согнул палец на спусковом крючке.
Алек Рей
30.09.199 X г., 08:11 PM
Парк аттракционов
Выстрел!
Люди на центральной площади встрепенулись и замерли, глядя в одну точку. Звук донесся со стороны палаток с предсказаниями. Приглушенный, но я различил в нем звон стекла. Взрослые поняли правильно, дети могли принять за взрыв хлопушки. Кошмар напал на полицейского? Вряд ли тот стал бы сразу стрелять. А если пришлось, почему единожды… И где другие офицеры? Мы с Роучем увидели троих, обойдя весь парк и осмотрев почти каждого в толпе на площади.
Стихло так же резко, как и раздалось, но паника набирала обороты по восходящей. Сначала в мыслях, потом в предположениях. Как зажженная спичка в сантиметре от лужи бензина. Одно дуновение ветра — и… Женщина с коляской рванулась к воротам, и все машинально побежали за ней. Несколько крепких мужчин вцепились в край откатных ворот, механизм которых клинил без электричества. Бесполезно, но, может, и к лучшему… Трудно сказать, где сейчас безопаснее: внутри или снаружи. Да и не важно: ничто уже не остановит испуганную толпу.