- Смею предположить, что Вас окружают люди, видящие перед собой лишь возможность извлечь выгоду из всего, - холодно поясняет Анна, захлопывая книгу. - В таком случае, Томас, мне жаль Вас.
Молодой человек ухмыляется, и становится пончтно, что подобного рода пререкания доставляют ему истинное удовольствие. Он смеётся, но глаза по-прежнему остаются ледяными, что вселяет лишь больше отчуждения к этому человеку.
- Анна, - наклоняясь так, что его нос практически касается щеки девушки, шепчет он, - неужели я Вам совсем не люб?
- По-моему, Вы слишком торопите события, - отстраняясь от него, насколько это представляется возможным, протестует девушка, смотря оппоненту прямо в глаза. - Если Вы рассчитывали, хоть сколько, произвести на меня впечатление, то, должна признать, у Вас это получилось, ибо с каждой минутой моё отвращение лишь возрастает.
Он наигранно хмурится, словно обращённые к нему слова действительно возымели эффект, но на губах выступил хищный оскал, отчего на спине Анны выступил холодный пот, и впервые за весь вечер она почувствовала себя по-настоящему беспомощной. Родители, кажется, даже не собираются замечать той непозволительной манеры, в которой Томас обращается к Анне. Неожиданно коснувшись своими пальцами её щеки, юноша наклоняется к замершей девушке ещё ближе, шепча: «Мне доставляет удовольствие, когда девушка не сразу готова броситься ко мне на шею, а ведёт себя так, словно её гордость задета. Анна, ты далеко не первая. Уже через пару недель ты будешь страстно желать меня».
От столь откровенных и омерзительных слов голова девушки начинает идти кругом. Что-то вспыхнувшее внутри заставляет Анну быстро прийти в себя, скинуть руку Томаса в сторону, а затем дать ему звонкую пощёчину, отчего голова молодого человека разворачивается в сторону, а ладонь девушки начинает гореть, окончательно отрезвляя её сознание. Весёлые голоса тут же утихают, сменяясь на гробовое молчание.
- Анна, что произошло? - первым делом интересуется Оливия, подбегая дочери и беря её за руку.
- Этот человек позволил себе излишнюю вольность, вдобавок наговорив мне непозволительных вещей! - Сотрясаясь всем телом, Анна практически срывается на крик, сжимая руку матери, чувствуя малую долю поддержки, которая сейчас необходима как никогда.
- Вероятно, твоя излишняя впечатлительность помешала тебе правильно понять слова Томаса, - защищая молодого человека, произносит мать, чем в очередной раз больно ранит Анну.
Девушка тут же высвобождается из её руки, отступая на шаг, понимая, что мать никогда не встанет на её сторону.
- Миссис Купер совершенно права, - придав своему лицу выражение полной растерянности и отчаяния, защищается Томас. - Я лишь отметил, сколь хорошо воспитана Ваша дочь. Не имею представления, что же так могло вывести из равновесия эту прекрасную особу, но я тотчас готов принести извинения.
- Как Вы смеете так подло врать, смотря в глаза моим родителям! - Возмущается Анна, тяжело дыша. - Ваши извинения не помогут скрыть истинных помыслов, которые я успела в Вас рассмотреть. Отныне ничто не заставит меня поверить и единому Вашему слову.
- Довольно! - Рычит Севастьян, выступая вперёд. - Анна, думаю, вечер для тебя окончен. Возвращайся к себе и до утра не смей показываться мне на глаза.
Анна в последний раз смотрит на мать в надежде сыскать её поддержку, но женщина уже успела потупить взгляд в пол, чем окончательно лишила дочь всякой надежды на спасение. Преисполненная разочарованием, девушка разворачивается, спешно уходя из гостиной, слыша, как отец принимается рассыпаться в извинениях перед этими людьми. Уже на лестнице Анна замечает Томаса, остановившегося в дверях, обращая внимание на хищный оскал, не сулящий ничего хорошего. Быстро поднявшись по лестнице, разгневанная девушка кричит спешащей к ней гувернантке, что не нуждается в помощи. Захлопнув дверь и заперев на ключ, чтобы сегодня уже никто не смел её беспокоить, Анна в первую очередь старается освободиться от жемчужной удавки, но, не найдя замочек, лишь с силой дергает за бусы, и белоснежные зёрнышки рассыпаются по полу.
«- Я бы желал, чтобы ты всегда оставалась собой, - ласково шепчет Эдвард, заправляя выбившийся локон. - Чтобы ни произошло в дальнейшем.