Он, правда, не такой маленький, как он всем говорил, но, Баклан был твердо уверен - скромность украшает.
Несмотря на зеленые глаза и треугольные зрачки, земляне уже свободно различали мимику начавших суетиться серых. Они пытались делать прежний важный вид, но было видно, что егозят они неспроста. У бандитов не малый опыт таких встреч, уж "стрелок" то они видели на своем веку ...
Баклан встал. В такие моменты очень важно не выпускать инициативу, важно быть на пол - корпуса впереди. Сейчас и был именно такой момент.
- Итак, господа, к делу!
Баклан угадал! Пегий, до сих пор важно восседавший на своем монаршем стуле, даже чуть приподнялся - момент был не простым!
- Пегий снова сделал свой фирменный жест с порывом встать, но остался сидеть, окружающие поняли порыв, он остался сидеть, но они то знали, что он хотел встать! Баклан мотал на ус, этот финт пригодится, потом.
- Мы сами очень хорошо чувствуем эмоции, но у нашей аппаратуры есть возможность усиливать ваши эмоции и передавать их в наши мыслительные органы, так что мы постоянно знаем, что вы ощущаете. Мысли ваши мы читать не умеем, не переживайте.
Баклан немного наклонился к Фунту - лимон кислый, вода мокрая, небо синее. А лимон кислый, ужасно кислый. Фунт кивнул, - понял мол.
Пегий продолжил - Мы знаем, что вы поняли - вопрос для нас имеет чрезвычайную важность, вы нам очень нужны, и, несмотря на все наше могущество и всесилие, без вас мы не справимся.
Вы готовы, мы знаем. Слушайте. - Несмотря на колоссальные усилия, неисчислимые затраты и громадные потери энергии и ресурсов, как бы вам сказать, - серый замялся.
Земляне от нетерпения и интереса тоже ерзали на своих стульях. До жути хотелось курить.
Пегий сверлящим взглядом уставился на Баклана. - Мы, наша раса, мы вымираем.
Все усилия генетиков в течении многих тысяч лет не дали результатов. Работали не только наши ученые, веками работали ученые многих других рас.
У всех один результат - мы вновь должны пройти сквозь горнило эволюции. Хотя бы часть расы. Остальные будут ждать, несколько тысячелетий. А беря во внимание историю нашего вида, тысячелетий будет много. Ничего изменить нельзя. Это единственный способ. Одна раса, многие тысячелетия назад уже прошла таким путем, не добровольно, но прошла. Мы не можем сказать вам, что это за раса. Мы не имеем возможности этого сказать. Не можем!
- Совсем запутался, скотина ушастая - подумал Баклан и постарался замаскировать мысль кислым лимоном. Серые не дернулись - получилось.
Пегий продолжил - Нас осталось около миллиарда, на двенадцати обжитых и комфортных планетах и на сотнях станций на орбитах, на сотнях ретрансляторов, таких же как этот, где мы сейчас. Эти ретрансляторы не только средство передвижения, но и средство воспроизводства или копирования любых предметов. - А это, он прикоснулся к белой палочке на шнурке, пульт управления ретранслятором.
Пегий продолжал - Мы почти у обрыва, у последней черты, после которой возрождение нашего вида будет невозможным. И то, что мы хотим сделать с вашей помощью, поверьте, наш последний шанс!
- Да ты, козлик, белены обожрался - без капли уважения подумал Фунт, и вспомнил, чтобы замаскировать ценную мысль о той ужасно вонючей водке, которую гнала из свеклы его бабка. Серые не поморщились - получилось!
- Мы хотим, - продолжал пегий, - найти планету, умеренно агрессивную, подходящую нам по многим параметрам, которая заставит бороться нас за собственное выживание, из мрака суровых и мрачных времен вновь подняться к прогрессу и процветанию, выйти из горнила окрепшей, устойчивой, готовой к борьбе расой. Пойдут не все. Пойдет миллион. Этого будет достаточно. Остальные подождут. Но любой из нас, из нашей расы, не сможет беспристрастно, как посторонний, выбрать планету, для того чтобы бросить в горнило суровейшего из испытаний миллион своих собратьев. Это может сделать только посторонний, не связанный ни воспоминаниями, ни обязанностями с нашей расой, с памятью цивилизации.
Во всем сказанном пегим было слишком много пафоса, чтобы быть правдой. - Как пить дать. Баклан ни сколько не сомневался, что их с Фунтом пытаются развести, кинуть, обвести вокруг пальца. И хотя он не был альтруистом, мелькнула мысль - хорошо, если только их.
- Баклан сделал жест рукой - а та, уже прошедшая через такое испытание раса, как она?
Пегий недовольно - У них все очень хорошо.
Чтобы не выдать свое отношение к сказанному, Баклан вспоминал все яркие события, что были в его жизни, все странные или резкие вкусы и запахи, моменты спорта или секса, погонь или чего то другого, волновавшее его когда либо и позволявшее ретушировать эмоции, видимо, серые об этой возможности людей не знали.