К вершинам. - К каким? Баклан с удивлением заметил, что выстроил свой пафосный панегирик строчками давно забытых стихов Вэрхарна.
Чего ждать на следующем этаже?
Дверей в огромных залах музея не было, вместо них высокие, искусно украшенные арки светлого камня с инкрустацией металлом и похожим на чернено-золоченую скань узором. На пройденных Бакланом этажах все арки похожи, а украшения из геометрических и стилизованных под незнакомые растения узоры, разные. Создатели здания будто показывали, что они умеют, но, будто бы хотели сказать, что умеют еще лучше. Они умели! В этом здании, а скорее всего, и во всем этом городе, предела совершенству не было.
Эпоху средних веков создатели музея пропустили, её не было. Хотя на рыцарей и прекрасных дам, он бы посмотрел. - Ах, дамы! Сердце молодого, красивого и не обиженного богом здоровьем мужчины на секунду замерло. На краткий миг он явно, физически ощутил ту сладкую истому и негу, которая приходят после того, как ... Дернулись пальцы, кисти рук совершенно непроизвольно сжались, вспомнив то, что иногда сжимали и ласкали, в той, в прошлой и далекой жизни.
Баклан тяжко вздохнул. Остались одни воспоминания, а впереди, было ли что?
Это был зал веков, а на многих планетах долгих тысячелетий эпох промышленных революций. Хотелось курить. Закурил, усевшись в центре большой экспозиции-бутика сильно смахивающих на пингвинов, но с фиолетовыми усиками-щупальцами на сгибе короткого и толстого крыла, существ.
Баклан никогда и подумать не мог, что увидит пингвина в ботинках или в военной форме. Здесь они были. Он внимательно разглядывал чужую историю и не спеша курил. Достал из пакета бутылку. Осталось еще половина коньяка. Сделал добрый глоток, смачно затянулся. - Что-то ты устал, Петрович. - Посочувствовал сам себе, больше то некому...
Так уж случилось, так им было определено судьбой, но развивались эти, пускай будут пингвинами, существа в полярных широтах родной планеты. Случилось так, что на этой же планете, был еще один вид, почти таких же существ, но с сильно заметными отличиями от первых. Совсем другой вид. Так угодно было природе или создателю - на одной планете два разумных вида. - Как на Земле в начале истории.
И развивались они с примерно равным ускорением и прогрессом. Их корабли не могли пересекать экватор, экипажи не переносили тропическую жару. Но, со временем были придуманы климатические установки! И естественно, началась долгая и жестокая, самая кровопролитная из всех войн этой планеты мировая война. - Планеты Тритторр.
Война паровых машин. Люди до такого не додумались. У всех машин этой планеты были паровые двигатели, нет, не турбины, а обыкновенные паровые машины.
Сила гравитации на планете немного выше земной. Им пришлось сильно постараться.
На Земле создали паровые корабли, но паровые самолеты, истребители, штурмовики, разведчики, торпедоносцы, бомбардировщики? Паровые субмарины? Пилоты в тяжелых одеждах, подвесные баллоны с газом для форсажа двигателей, - красивые, мощные и грациозные машины. И очень мало оружия. Насколько же оно должно быть эффективным, чтобы быть достаточным? Хотя, кровожадность пингвинов человеку очень сильно, до отвращения не понравилась. Ему не захотелось видеть их этажом выше. Записи боев и сражений понравились. - Время торопило.
Некоторые из рас совсем не отличались от людей, и Баклан мог определить, что представленная планета не Земля, только по некоторым незначительным мелочам.
И таких мелочей на тридцать-тридцать пять ветвей человеческого древа набиралось очень много. - Не рас, а ветвей, на каждой из которых, иногда, было по несколько десятков веток и веточек. Иногда очень и очень объемных.
Города с присущей только этим разумным архитектурой, животные, машины, одежда, даже климат на каждой из планет хоть на какую-то малость, но отличался. А уж природа, ландшафт, растительность, города, расположение материков - ни одного похожего на другой мир. Но, сходство рас иногда было поразительным.
С каким-то неуместным сарказмом Баклан подумал, что их, людей, папаша был большой ходок - тот ещё Казанова! - Разбросал детей по вселенной, от края и до края!
С чего это он стал судить вдруг чьи-то похождения ? С опозданием, до него наконец дошло, что с этими последними его командировками, там, дома, на Земле, плюс нынешнее попадалово, и руки, и губы, стали забывать те сладкие выпуклости и "впуклости" женского тела, такие желанные и обычно скрытые одеждой. И эта скрытость давала простор для таких фантазий! Особенно сейчас. Он помотал головой из стороны в сторону, будто прогонял одолевшее его назойливое видение, ему же нужно идти дальше, при чем здесь женщины? А женщинам всё мало, со всех экспозиций, всех бутиков они зазывно и коварно показывали ему свои прелести, будто специально, будто издеваясь над молодым, здоровым, полным сил мужчиной. Пытаясь не попасться на их уловки, он все дринкал и дринкал, опустошая бутылку с явной поспешностью. С профессорской, не меньше, педантичностью стал рассматривать красоты выставленных на показ миров дольше, пытаясь увлечь себя особенностями техники разных рас. Будто бы получилось.