— Да газовая атака, вещь серьезная.
Английские танки ползли словно черепахи, и вот от «Маккавеев»
вскоре остались лишь груды металла. А вот более шустрой «Матильде»
удалось проскочить, но её волчицы тут же перебили гусеницу, как всегда метко поразив из подствольника.
Герда облизнулась:
— Вот это по–нашему! По эсесовскому!
«Кромвели», вернее их экипажи жутко нервничали, дергали за штурвалы и по ошибке давили собственных солдат. Даже гусеницы, от песка и крови стали грязными и красно–коричневыми. При этом танки подкручивались на месте, а башни пробовали неуклюже вращаться. Герда скалила зубки и пела:
— Где–то растут незабудки. Мама печет пирожки! Рейха в пасти не зубки, а из снарядов клыки!
«Кромвели» весьма глупо продолжали тыркаться, и давили своих же солдат, еще более усиленными темпами. Даже немецкие зенитки смолкли, чтобы не мешать танкам, выполнять «почетную» миссию. Магда свирепо рыкнула:
— Так мы сейчас разойдемся! Может, от бури спасемся!
Но вот несколько «Кромвелей» все же сумело выровняться и рвануть к позициям, что занимали девчата. Но их почти сразу же остановили меткие выстрелы. Видимо волчицы в азарте боя, просто запретили себе промахиваться. Англичане столкнулись с поистине немецкой стойкостью.
Вот одна из танкеток, утратив остатки мужества, повернула назад.
Генерал австралиец что–то скомандовал и, в нее полетели гранаты.
Смертельно раненая машина, запылала, а затем еще и снаряды, стали рваться внутри. Такое вот зрелище.
ГЛАВА? 3
Несколько дней, точнее пару недель их и вот так и водили по кругу.
Затем возвращали назад. Но вычурные сновидения почему–то пропали.
Если что и снилось, то как в обычных сновидениях, сумбурно, запоминаясь лишь отдельными фрагментами, и расплывчато. Близко к жизни, или несколько вычурно, но без прежней реалистичной выпуклости.
Поэтому гитлеровцы видимо разочаровавшись погнали колону в другое место. Покормили умеренно, но дали молока от крымских коров.
Повели снова… Олег явно скучал. Надоело ему эта рутина. Никаких приключений, ничего нового, только шлепаешь уже одубевшими и набившими от горной гальки мозоли босыми подошвами по извилисто спирали дорого. Что бы затем вернуться обратно.
И главное, что обидно они как бы выключены из жизни. Не знаешь даже что в мире делается. Может уже гитлеровцы взяли Москву или наоборот наши в Берлине, а Крым отрезан. Как это все надоело!
Но вот рутина прервалась внезапно, и без всякой радости;
Колонну с девчатами–пленницами остановили, бронетранспортеры затормозили, всадники спешились. Двое эсесовцев волоком протащили от опушки к толстяку–профессору и главному начальнику молодую, лет сестры Олег Галины, девчонка в армейском камуфляже, помятую и покрытую кровью. Наблюдательный Олег заметил, что у девчонки явно перебита правая рука и рассечена голова — кровь всё ещё вяло лилась по длинным светлым волосам. В нескольких местах висели обрывки бронежилета, похожие на лоскуты свитера — тоже перепачканные кровью.
Поверх бронежилета; тоже оборванная и окровавленная — оказалась надета серая накидка с алым гербом: кречетом, распростёршим крылья.
Галина шепнула побледневшими губами:
— Вот изверги!
Замерев и вытянув по швам стиснутые в кулаки руки, Олег наблюдал за происходящим. В сущности, молчали все пленницы, только эсесовцы галдели над своими ранеными. Да ещё раздался резкий голос толстяка–профессора — он стоял, широко расставив ноги и похлопывая плетью по левой ладони, и сейчас что–то резкое сказал пленнице.
Ткнул плетью в кречета на накидке.
Ангелина подсказала пленницам:
— Это крутая партизанка!
Стоявшая перед ним девчонка выпрямился, придерживая правую руку левой. Олег хорошо видел бледное от потери крови и, наверное, страха, лицо с тонкими чертами, очень похожее на лицо Галины. Губы пленницы скривились, она ответила коротко и отвернулась. Нет, понял Олег, не боится партизанка. Фашистам не удастся насладиться страхом юной и красивой жертвы…
Галина шепнула в полголоса:
— Не забудем не простим!
— Ох! Дьяволы! — Невольно, вырвалось у пионера–мальчишки, и его сестра, подавшись к нему, звякнула цепью и крепко прижала лицом к себе. Но Олег всё равно видел — не смог, не успел отвернуться…
Ангелина же наоборот сделала шаг вперед, чтобы лучше рассмотреть.
Дегенераты–эсесовцы навалились на пленницу и швырнули девушку на колени. Круглые пяточки девчонки почернели о копоти и покрылись волдырями — ей уже во время пытки поджарили изящные, босые ножки на жаровне. Но она не стонала ступая на по обожженные подошвы, а только еще больше бледнела и кривили разбитые и искусанные губы. Во взметнувшейся руке толстяка красиво, чисто сверкнул на солнце меч — длинный, прямой. И, очень легко, играючи, рухнув вниз, отсёк пленнице красивую с русыми по плечи волосами голову. Она с неожиданно громким тупым стуком упала на мокрую обочину под гогот эсесовцев. Тело ещё несколько мгновений стояло на коленях, выбрасывая две густые, очень яркие струйки, потом — рухнуло на бок, перевернулось на спину, отчего приобнажилась полная девичья грудь.