- Я не могу так больше, понимаете? – тоскливо сказал Виль, проводя пальцем по изгибам отполированной женской фигурки, - и днем, и ночью перед глазами одна и та же картина, наполняющая меня стыдом и сладкой мукой. Мои фантазии настолько ужасны, что иногда мне хочется придушить самого себя. Я схожу с ума от желания прикоснуться к вам и понимания, что это отвратительно и неестественно. Я же не грязное животное с низменными инстинктами!
У Олеси от облегчения на глаза навернулись слезы. Она испугалась, что Вилберну настолько неприятно общаться с ней после произошедшего в лаборатории, что он готов уйти из рода. И эта мысль безумно огорчила ее, болезненно сжала сердечко, успевшее привязаться к плюшевому богатырю. А оказалось, наоборот, близость с госпожой запала ему в душу, но не смогла встроиться в извращенную систему отношений и чуть не привела к трагедии.
Девушка осторожно коснулась своей маленькой копии, искусно вырезанной из светлого дерева, и сказала, пряча довольную улыбку:
- Я поняла тебя, Виль, и выполню твою просьбу. Если ты действительно этого хочешь, то уже завтра станешь свободным. Я также прощу тебе штраф и даже выдам некоторую сумму, чтобы ты мог устроиться на новом месте. Но за это сегодня я попрошу полного подчинения. Обещаю не причинять тебе боли и не оскорблять. Все, что произойдет в этой комнате, останется между нами. Согласен?
Виль растерянно смотрел на госпожу, не зная, что ответить. Что она может потребовать от него? Спалить все поделки? Вырезать надпись «не смей засматриваться на женщину»? Любое наказание, а он был уверен, что его ждет заслуженное наказание, будет пережить легче, чем ежедневные мучения в тщетном ожидании невозможного.
- Да, госпожа, что мне нужно сделать?
Олеся стянула с плеч легкий шелковый платок и осмотрелась. В углу мастерской стояла небольшая тахта, предназначенная для краткого дневного отдыха. Девушка указала на нее рукой:
- Завяжи себе глаза и ложись на спину.
Глава 14 Первые уроки любви
Предусмотрительно заперев дверь и отправив Дану сообщение, что они с Вилберном заняты в мастерской, Олеся приблизилась к лежащему на тахте мужчине. Сердце сладко замирало в предвкушении, было немного страшно проявлять инициативу и одновременно хотелось быть опытной и раскрепощенной.
Присев на край покрывала, она медленно провела рукой по светлой рубашке, ощущая под тонкой тканью напряженную твердость мышц.
- Я не обижу, лишь хочу, чтобы воспоминания обо мне приносили радость, а не душевную боль. - Шептала Олеся, непослушными пальцами расстегивая пуговицы и открывая жадному взору натренированное мужское тело. - Понимаешь, мужчина и женщина – это две части одного целого. Как не бывает дня без ночи или добра без зла, так и женщина не может существовать без мужчины. Мы с вами совершенно разные во всем – телосложении, эмоциях, мышлении, но при этом идеально подходим друг другу, дополняя и оттеняя.
Боги, как же он красив! Темные ареолы сосков ярко выделялись на бархате кожи, кубики пресса манили прикоснуться к себе, провести дорожку поцелуев от груди до самой границы штанов, не способных скрыть сильное возбуждение. Олеся не стала противиться своим желаниям: наклонилась и лизнула темные горошины, чуть прикусила и снова лизнула. Виль застонал, сжимая в пальцах сбившееся покрывало и, облизнув пересохшие губы, хрипло спросил:
- Что… что вы делаете? Я не понимаю…
- Ты позволишь? – вместо ответа Олеся взялась за пояс брюк и слегка потянула их вниз. Мужчина моментально перехватил ее движение, останавливая:
- Госпожа, прошу вас, не надо. Мой… орган, точнее его размеры, служили предметом шуток и насмешек даже среди друзей, но я… я не готов услышать их из ваших уст. К тому же, - его щеки и шею залил предательский румянец, - я боюсь не сдержаться. То, что могло показаться вам забавным или интересным в тот вечер, сейчас, на свежую голову, окажется неприглядным и внушающим отвращение.
Он резко сел и стащил с головы платок. Зеленые глаза смотрели серьезно и немного печально:
- Я тоже хочу, чтобы воспоминания обо мне были приятными, а не тягостными.