Виль, шалея от собственной смелости, поднял руки и положил на мягкие девичьи ягодицы, сжал слегка, прижимая к напрягшейся плоти, провел пальцами вверх, очерчивая чуть выпирающие позвонки, и зарылся в густой водопад светлых волос. Госпожа довольно застонала и приподнялась на локтях, вглядываясь в затуманенные страстью зеленые глаза.
- Сердце мое, а знаешь ли ты, зачем тебе природой дан столь непоседливый орган? – она недвусмысленно прижалась животиком к подрагивающему под ней члену. – Уж явно не для того, чтобы раз в неделю мучить его грубыми движениями рук! Я познакомлю твоего гиганта с потрясающими ощущениями, которые способны вознести на вершину блаженства нас обоих.
Виль провел ладонью по раскрасневшейся щечке своей госпожи и хрипло признался:
- Я уже там… на вершине. Мне кажется, сердце сейчас просто разорвется, не выдержав безумного удовольствия, что вы подарили мне.
- Эээ, нет, я так не играю, - наигранно возмутилась Олеся. – Мы всего лишь поднялись на несколько ступеней, впереди бесконечная лестница наслаждения и незабываемых впечатлений. Смотри, внимательно смотри и запоминай, почему природа создала мужчину и женщину именно такими.
Девушка села на колени и нежно провела ладошкой по всей длине гордо торчащего мужского достоинства, пальчиком растерла каплю смазки по головке, приветливо выглядывающей из складочки кожи. Бросила из-под ресниц лукавый взгляд на тяжело дышащего Виля, сжала рукой твердый ствол и, приподнявшись, направила его в истекающее соками влагалище. Хорошо, что у пчелок не бывает девственной плевы! Ее лоно приняло в свои горячие объятия налитый страстью член, сжало тугими стенками, даря сладостное ощущение наполненности. Она замерла, привыкая к его внушительному размеру, и неспешно задвигалась, смакуя каждое мгновение волшебной близости. Виль, откинувшись на покрывале и прикрыв в изнеможении глаза, протяжно стонал и неосознанно приподнимал бедра, пытаясь утолить извечную потребность двигаться и тереться пульсирующей плотью.
Олеся подстроилась под его движения, увеличивая амплитуду и скорость. Одной рукой она оперлась о тахту, другую опустила на чувствительную горошину клитора, поглаживая и теребя ее в набухших складках половых губ.
- Я… я больше не могу, - прохрипел сорванным голосом Вилберн, вцепившись пальцами в ее ягодицы, - я… я сейчас…
Девушка почувствовала, как внутри зарождается волна сокрушительного оргазма, набирает силу и расходится кругами тягучего наслаждения. Из ее груди вырвался восторженный крик, тело содрогнулось, вызывая сокращение влагалищных мышц и подталкивая ее потрясающего мужчину к восхитительному финалу.
Олеся распласталась обессиленно на широкой мужской груди, чувствуя, как устало затихает внутри ее лона излившаяся семенем плоть. Крепкие руки бережно обняли ее обмякшее тело, ласково убрали с лица влажную светлую прядку.
Лежа в своей мастерской на старенькой тахте, Виль счастливо улыбался, сжимая в объятьях сонную госпожу, вдыхая аромат ее волос и мечтая продлить этот миг спокойного единения. Казалось, они одни во всей Вселенной, неразрывно связанные друг с другом, близкие как никогда. Совсем недавно он просил отпустить его, теперь же точно знал, что ничто не заставит его покинуть эту хрупкую женщину, подарившую ему главную ценность мира – себя…
Осторожно повернувшись на бок, Виль удобно устроил свое сокровище рядом и бережно укрыл, подвернув край свисающего с тахты покрывала. Коснулся невесомыми поцелуями высокого лба, закрытых глаз и припухших губ, еле дыша от щемящего чувства всепоглощающей нежности и любви, и тихо прошептал, отчаянно надеясь, что его и услышат, и не услышат:
- Лесса, я не смогу без тебя. Не отпускай меня, прошу…
Олеся, не раскрывая глаз, улыбнулась и уткнулась носом куда-то подмышку, пробурчав:
- Только попробуй от меня сбежать.
***
Олеся крепко уснула, свернувшись в по-детски трогательный комочек: сквозь радужные крылья просвечивала медовая мягкость кожи, светлые волосы волной укрыли плечи, а ладошки, сложенные лодочкой, оказались зажаты между коленей.
Виль, высунув от усердия язык, зарисовывал спящую госпожу, чтобы позже воплотить свои идеи в дереве. Вот она что-то пробормотала и перевернулась на спину, раскинувшись на всю ширину тахты и открыв миру всю красоту нагого тела. Виль спешно схватил новый лист, стремясь запечатлеть удивительное сочетание невинности и порока.